Все в черном, они добрались до этой огромной лесистой страны инстинктивно и принялись искоренять смертельного врага фермеров – сами леса. Они преуспели в этом деле, зажили счастливо и стали первыми бюргерами городов, которые сами построили.
Вот из такого маловероятного рода и происходил доктор Веббер. Он познакомился с Рейчел, когда она в годы войны добровольно работала в госпитале. Томасу не особенно нравился этот худой материнский друг. Потом, когда дела у Томаса в школе однажды пошли не так хорошо, как следовало бы, он случайно услышал, как мама спрашивает у Веббера совета, что с ним делать.
– Оставь его в покое. Он хороший парень. Ты должна им гордиться, – сказал ей Веббер.
После этого Томасу стало стыдно, что доктор Веббер ему не симпатичен, и он простил ему все, что требовало прощения. Особенно вот это: Рейчел часто приглашала Веббера домой на ужин после тяжелого дня в операционной или в больнице. Иногда поздним вечером он все еще продолжал сидеть с ней, когда Томас уходил спать.
В одну из таких ночей, когда Томасу было двенадцать, он проснулся за полночь и уже не мог заснуть. Спустился на кухню выпить молока. Когда он проходил комнату матери, то заметил, что дверь приоткрыта, а свет на первом этаже, в кухне, уже горит. Томас, полусонный, открыл дверь, ожидая увидеть Рейчел. А вместо нее увидел доктора Веббера. Тот стоял у открытого холодильника, совершенно голый; его худое тело было поразительно волосатым. Он неловко посмотрел на Томаса, а мальчик ничего не сказал, только быстро пошел обратно к себе в спальню. Вскоре он услышал, как доктор снова поднимается по лестнице. Через несколько минут ступеньки вновь заскрипели, и входная дверь открылась и закрылась.
Примерно через неделю Томас услышал, как Веббер его защищает. Таким образом, доктор и получил прощение. Теперь он мог оставаться на ночь без всяких объяснений. Однако Томас никогда не видел, чтобы он целовал или обнимал его мать так, как обычно это делают любовники. Очень часто после совместного ужина доктор возвращался в свой дом в центре Камберлоо, недалеко от больницы. Эти странные отношения продолжались и в старости.

Именно к Вебберу, преданному любовнику матери, Томас обратился за советом. Он был уже готов сказать: «Она хочет, чтобы я нашел одного человека», когда доктор, как это часто случалось, опередил его.
– Значит, она хочет, чтобы ты нашел Роуленда? – сказал он. – Я догадался, что она собирается попросить тебя об этом.
– Вы были с ним знакомы? – спросил Томас, не очень уверенный, что доктор не прочитал его мысли.
– Поверхностно, – сказал Веббер. – Я встречал его время от времени, когда работал у коронера. Мы иногда обращались к нему. Это было очень давно. До того, как я познакомился с твоей матерью.
– Нужно ли мне делать то, что она говорит? – спросил Томас. – Нужно ли мне его искать?
– Не понимаю, почему нет, – ответил доктор. Затем сделал глоток бренди и облизал губы, которые, кажется, бросали вызов старости. – В любом случае, ты же знаешь, какая она, когда что-то решила. – Он сказал это с той любовью, с которой всегда говорил о Рейчел. – Попробуй – просто чтобы сделать ей приятное. Может, безнадежно. Судя по всему, Роуленда всегда тянуло в самые опасные части света. Я не удивлюсь, если он умер много лет назад.
– Хорошо, – сказал Томас. – Посмотрим, что можно сделать. Но я даже не знаю, с чего начать.
– Есть один человек, – сказал доктор. – Если вообще кто-нибудь может найти Роуленда, так это он.

2

Однажды утром, несколько недель спустя, Томасу позвонила женщина с приветливым голосом. Она представилась как секретарь мистера Джеггарда из «Агентства Джеггарда», и сказала, что хотела бы знать, не может ли Томас приехать завтра в их офис в Торонто.
Вот как случилось, что октябрьским днем, когда листья на всех деревьях вдоль шоссе отцветали самыми яркими красками, Томас Вандерлинден ехал в Торонто. Он припарковал машину рядом с офисом Джеггарда на Йорк-стрит, недалеко от отеля «Стратмор». На скромной латунной табличке у входа в изысканное угловое здание были выгравированы слова: «СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО ДЖЕГГАРДА – 4-й ЭТАЖ». Шаги Томаса отзывались эхом на каменной лестнице, которую осеннее солнце освещало через стеклянную крышу, отчего в лестничном колодце было душно.
Он поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка около стеклянной двери. Из динамика рядом тот же самый привлекательный голос, который он слышал по телефону, попросил представиться. Потом дверь автоматически открылась. Секретарша Джеггарда – обладательница голоса – приветствовала его из-за стола. Сухопарая женщина с жидкими волосами и в очках в тонкой оправе. Томас старался не замечать огромный зоб, который выдавался из правой части ее шеи, как третья грудь. В углу приемной мужчина в котелке читал журнал.
Секретарша сказала, что Джеггард тотчас же примет Томаса. Она открыла матовую стеклянную дверь и закрыла ее за ним.
Мужчина за письменным столом, работавший над какими-то документами, отложил их в сторону, встал и протянул руку. Он был высок, крепок на вид, короткие седые волосы и лицо, покрытое шрамами.
Они сели, и Джеггард заговорил. Но, не считая редких прямых взглядов на Томаса, говорил он так, будто обращался к кому-то сидящему на несколько футов левее посетителя.
– Мы добились кое-каких результатов в наших поисках, – сказал он, – больше благодаря везению, нежели чему-либо еще. – Он самодовольно улыбнулся невидимой третьей персоне, потом взглянул на Томаса. – Так часто происходит в нашем деле: когда не ищешь по-настоящему, получаешь самые лучшие результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82