Глава 3
Суровая дева

Черные волны с белыми гребнями ярились в воющей ночи. Рол обогнул нависающий над водами мыс глубоко изрезанного северного побережья Деннифрея и оказался в открытом море. Водяные горы, видневшиеся за кормой, пробегающие по Морю Неверных Ветров, были истинными чудовищами. Или так ему казалось. Однако ему не с чем было сравнивать их, разве что с пляской вод в пору береговых шквалов. Оцепенение охватило разум Рола. Он наблюдал за беснующимся морем с равнодушным упрямством, крепко зажав румпель под мышкой. Следовало бы убавить парус, но оцепенение не давало ему покинуть скамью рулевого, и его «Нырок» безоглядно мчался вперед. Во впадине меж великих водяных гор было почти спокойно, но Рол знал: когда гуари станет храбро взбираться по склону ближайшей возвышенности, ветер опять напомнит о себе, и лодка закачается, нырнет кормой, зачерпнет воду, и та, хлынув на палубу, попадет в трюм. Гуари уже сидит в воде ниже, чем полагается, мучительно приплясывает и малопомалу начинает дергаться, точно неумело ведомая кукламарионетка. Настал миг, когда Рол окончательно понял: или он позаботится о судне, или погибнет в этой жуткой ночи. Он с усилием поднялся и закрепил руль тормозными ремнями, чтобы судно держалось курса, после чего занялся парусом, убавляя его. Когда он освободил фалы, гафель воспротивился, стал лупить по мачте, но в конце концов юноше удалось спустить его на палубу и он начал подбирать парусину. Та хлестала морехода по лицу и ускользала из рук, но ему удалось закрепить ткань на гафеле, а затем убрать рей. И все это время «Нырок» скакал и прыгал, точно неукрощенный конь. Наконец Рол поставил небольшой кливер для бури, который они хранили в переднем рундуке на такие случаи. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы гуари не потеряла хода и двигалась куда положено. Усилия вконец измотали Рона. Он был весь в синяках и кровоподтеках. Спотыкаясь, он заковылял на корму, точно после здоровой трепки, и принялся задраивать главный люк обрывками просмоленного полотна. Покончив с этим, он без сил рухнул на скамью рулевого и привязал себя к ней отрезком веревки.
Западсеверозапад, ветер в левый борт.
Рол понятия не имел, какую скорость развивает «Нырок». Но даже со спущенным гротом лодка неслась быстрее, чем Ролу доводилось перемещаться по водам прежде. Гуари, широкая, словно уточка, уверенно скользила поперек огромных водяных гор. Теперь движение ее стало более осмысленным и целенаправленным. Рол наклонился и поцеловал гладкое дерево румпеля, исполнившись любви к этому крепкому кораблику. Он не был рассчитан на дальнее плавание, но тем не менее с ликованием принял вызов. Оцепенение, затуманившее мозг, начало малопомалу отступать, мозг возобновил привычную работу. Мальчик поднял взгляд и увидел, что звезды блещут над ним, холодные и белые, нашел Морехода и пять точек Кулака Габриеля. Он все еще держит курс. Новая жизнь ждала его впереди на мерцающих тропах ночного неба, и он знал теперь, что готов к ней. Буря выдохлась в предрассветные часы, солнце взошло над чередой долгих синих валов.
Если глядеть с суши, даже бурное море кажется плоским, лишенным примет до самого горизонта. Но для того, кто плывет по морю в небольшой лодчонке, море – это непрерывно меняющаяся картина холмов и долин, гор и ущелий. Когда «Нырок» взмывал вверх по крутому водному склону, Рол мог глядеть прямо в глаза проплывающим рыбам, как если бы те обитали в огромном стеклянном сосуде. Затем гуари переваливала через хребет, и начиналось скольжение с такого же крутого склона в безветренную долину у подножия.
Глиняный кувшин воды и несколько связок сушеной рыбы всегда хранились в кормовом рундуке лодки. Вода простояла здесь уже несколько недель, но оказалась нежной на вкус и прохладной после того, как Рол вымыл соль изо рта и пожевал немного филе абларони. Если его беречь, то хватит на несколько дней. Долгожданное солнце высушило его намокшие одежды. Любопытные чайки закружили над судном. То и дело та или другая усаживалась на мачте, беззаботно чистя перышки. Зрелище окружающего успокаивало, большой мир не сгинул в хаосе ночи. Он уснул, как всегда, спрятался среди безмерных звездных россыпей. Но он вновь пробудился, стоило отступить хаосу бури и тьме ночи.

Дважды Рол замечал другие суда. То были корабли, предназначенные для морских просторов, высокие карраки с развевающимися на ветру шелковыми флажками. Одно прошло достаточно близко, чтобы обозначиться на горизонте в полный рост, и мальчик даже разглядел крохотных моряков на палубе. Он смотрел на них с непривычной для себя смесью страха и тоски. Однако теперь он никому из людей не доверял. Каково бы ни было его происхождение, люди явно ненавидели и боялись его. А может, они чуяли в нем чужака, как лошадь запах гари? И все же он многое отдал бы за то, чтобы стать одним из этих моряков, избавиться от одиночества, стать частью морского братства, оказаться на борту каррака, бороздящего морские просторы. Стать нужным комуто…
Каррак прошел мимо. Вот уже и мачты пропали за изгибом высоких волн. Никто не заметил крохотный кливер, единственный парус, поднятый на «Нырке». Кругом вновь стало пусто. То были часто посещаемые воды, по ним шла обильная торговля Семи Островов, и за порядком здесь следили военные морские суда, которым платил Купеческий Союз. Так что здесь хотя бы не стоило бояться пиратов. Те бороздили более теплые воды Западного Спокойного Моря и Внутренний Предел за ним. Так рассказывал дедушка в былые мирные дни.
Рол осмотрел левую ладонь в ясном утреннем свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90