— Если я — твой Учитель, и поручаю тебе работу, то твоё вознаграждение принадлежит мне, не так ли?
Кирас растерялся.
— Да, но…
— Но что? Тебя не устраивает, что я воспользовался своим правом в притоне с распутными девками? Полагаю, ты не стал бы возражать, если бы я принял от какого-нибудь крестьянина еду в обмен на твою работу. Так почему же не принять от других то, что они могут дать?
— Но, Учитель, ведь вы же серркаи!
— И что из этого?
— Вы достойны большего! Так же, как я достоин большего, чем сидеть на могильном камне на кладбище, когда весь город веселится, отмечая Празднество. Я из благородной тиратской семьи. У нас есть средства. На второй день Празднества мы всегда устраиваем пышный приём для самых прославленных, богатых и мудрых граждан Девяти. Учитель, вас приняли бы с почётом на нашем празднике. Вам предоставили бы всё, что душе угодно. Вам не пришлось бы иметь дело с девками. Мы нашли бы для вас лучших женщин на острове или даже привезли бы с материка. Моя семья с радостью сделала бы это для вас. С радостью.
Моравен вновь приподнял бровь.
— Но не теперь?
— После того, как вы так со мной обращались? С какой стати? Вы обесчестили их, меня и себя. Я доверял Мастеру Ятану, а он подсунул мне вас, шутника, развлекающегося с грязными блудницами и ещё приплачивающего им, чтобы они измывались надо мной, выставляя напоказ свои мерзкие тела. Вы достойны уважения или должны быть достойны, но я не испытываю к вам ничего, кроме презрения!
Моравен сделал ещё один глоток и поставил сосуд на землю.
— Может быть, остановишься?
— Замолчать? С какой стати? Вы спросили, нет ли у меня вопросов, так вот: они у меня есть. — Краска залила лицо Кираса. — Зачем вы заставили меня сторожить публичный дом? Какая из этого могла выйти польза? И зачем держали меня здесь, на могиле поэта, который ненавидел таких, как я?
— Хватит. Достаточно. — Моравен поднял правую руку. — Сядь.
Сталь в его голосе заставила Кираса подчиниться. Он опустился на колени, опустил голову и положил руки на бедра.
— Как скажете, Учитель.
Моравен опустился рядом с юношей и тихо проговорил:
— Я объясню тебе, какая в этом польза. Я испытывал тебя, и буду испытывать впредь. Это позволит мне лучше узнать тебя. А чем больше я знаю о тебе, тем лучше смогу указывать на твои ошибки. Только так мне удастся сделать из тебя настоящего серридина.
Он пододвинул кувшин ближе к Кирасу.
— Пей. Ты голоден и тебя мучает жажда. Но не торопись. Похлёбка горячая.
— Да, Учитель.
— Позволь рассказать тебе, что я уже успел узнать, Кирас. — Моравен помолчал, глядя, как юноша отпил из кувшина и облизал губы. — У тебя донельзя романтические представления о жизни воина. Я почти не сомневаюсь, что тебе приходилось убивать — вероятней всего, грабителей и разбойников, нападавших на честных людей. Возможно, они даже заслуживали смерти. Ты считаешь себя наследником великих, героических традиций, восхваляемых в песнях, сагах и легендах, навеки запечатлённых в скульптурах и на картинах. Ты знаком с книгами классических авторов Империи — Джонтса, Вирона Даннола, причём, последнего ты уважаешь больше, потому что он сам был серркаи. Ты придерживаешься Девяти Добродетелей, избегаешь Девяти Прегрешений, и намерен полностью пройти Восемьдесят Одно Испытание, положенное имперскому серркаи. Сколько ты уже прошёл?
Кирас робко поднял глаза, но в словах его звучала гордость:
— Тридцать одно, Учитель.
Моравен улыбнулся.
— На это требуется больше года. И я прошёл меньше.
Кирас едва не выронил кувшин.
— Что? Учитель!
Глаза Моравена сузились.
— Придержи язык. Он мешает слушать твоим ушам.
Он подождал, а затем продолжил:
— Ты был удивлён назначенными мной заданиями. Они были частью твоего обучения искусству воина. Они заключали в себе правила — и те, с которыми ты знаком, и те, о которых понятия не имеешь. Одновременно это были уроки. С уроками ты не справился, а вместо этого слепо следовал известным тебе правилам. Позволь, я объясню, что имею в виду. Ты знаешь определённые правила. Ты читал о них, и ты долго учился. Ты знаешь, что отвечаешь честью за выполнение приказов Учителя, и должен подчиняться беспрекословно. Прошлой ночью я велел тебе «стоять здесь на страже». Ты воспринял мои слова так, словно я приказал тебе ни на мгновение не сходить с одного-единственного места, несмотря на то, что тебе было холодно, ты выглядел смешным и ты был голоден.
Кирас пожал плечами, но промолчал. Моравен улыбнулся.
— Прекрасно. Ты голодал, хотя люди приносят сюда еду — в качестве подношений умершим. Здесь полно еды, а ты не притронулся ни к чему.
— Но, Учитель, это же подношения для умерших и богов! Взять что-нибудь из этого — это было бы…
— Было бы чем? Разве ты не видел, как звери, птицы и прочие живые твари приходят на могилы и поедают сладости и плоды?
— Да, разумеется, видел.
— Разве боги покарали их? Разве мёртвые восстали из могил, чтобы защитить то, что принадлежит им? — Моравен понизил голос. — Жрецы Грийи нечасто отличаются худобой, хотя и служат богу Смерти. Ты что, полагаешь, что они сжигают всё, что сюда приносят люди?
— Нет, но… Это неправильно.
— Прекрасно, Кирас. Это говорит в твою пользу. Ты согласен терпеть неудобства, если иначе придётся поступиться своими принципами. — Моравен одобрительно кивнул и указал на кувшин. — Выпей ещё похлёбки. Так вот. Ты должен понимать, что в определённых обстоятельствах прежние, знакомые тебе правила могут и не годиться. Можно загладить почти любой неверный поступок. Если точнее, нельзя исправить только одно.
— Что именно? — Кирас прикрыл глаза;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169