В отчаянии он попытался выправить курс с помощью рулевых
двигателей, но это вызвало лишь жуткую вибрацию, которая, в сочетании с
вращением, чуть не свела с ума. Теперь огненный выхлоп за кормой его судна
походил на вытянутую спираль.
Корабль продолжал идти по кривой, пока восемьдесят третья планета
снова не показалась в бортовых иллюминаторах. Еще два двигателя выбросили
назад длинные светящиеся облака раскаленной керамической пыли. Планета
стремительно росла. Полетел еще один двигатель.
Очевидно, как космическое транспортное средство, корабль не оставлял
никаких надежд, и лучшее, на что Лиминг мог рассчитывать, - посадить его в
целости и сохранности, дабы спасти свою собствен= ную шкуру. Он собрал все
силы, чтобы выполнить эту ответственную задачу. Хотя корабль находился не в
лучшем состоянии, им еще можно было управлять, рулевые двигатели работали
отлично, а в исправности тормозных, размещавшихся на носу, он не
сомневался.
Когда планета заполнила экран переднего обзора и ее бугристая
поверхность распалась на горы, холмы и долины, он выключил оставшиеся
главные двигатели и, удерживая корабль с помощью рулевых на прямом курсе,
начал постепенно сбрасывать скорость. Продольное вращение прекратилось, и
темп спуска начал замедляться, но его руки, вцепившиеся в рычаги
управления, покрылись испариной.
Несомненно, приземлиться в нормальном, положении - то есть на хвост -
ему уже не удастся. Мощности двигателей явно не хватало, чтобы повернуть
машину носом вверх и опуститься на огненном столбе регулируемого
реактивного выхлопа. Корабль был в том ужасном состоянии, которое
диспетчеры космопортов называют "слаб на заднипу", а это значило, что
пилоту придется садиться на брюхо - причем на той скорости, которая
позволила бы до последнего момента сохранять управление.
Лиминг впился глазами в экран, на котором холмы росли, долины
раздвигались, а туманный зеленый пушок превращался в ясно различимые
вершины деревьев.
Панорама планеты разворачивалась перед ним, будто под огромным
микроскопом. Пытаясь выровнять машину перед посадкой, он включил четыре
главных двигателя и нижние рулевые.
Нос корабля приподнялся: он проскочил над долиной и перемахнул через
надвигавшийся холм на высоте нескольких сотен футов. Пару минут спустя,
миновав пятимильную лесную полосу, Лиминг обнаружил шеренгу решетчатых мачт
с радиоантеннами, большое селение у реки и еще один лес, за которым
расстилалось огромное болото. Как раз то, что нужно! Мысленно сотворив
короткую молитву и врубив тормозные двигатели на полную мощность, он ввел
машину в пологий вираж. Несмотря на этот ловкий маневр, первый удар о землю
выбросил его из кресла и швырнул прямо на металлическую стенку кабины.
Корабль со скрипом и кряхтением еще скользил вперед, когда Лиминг уже был
на ногах. Тело его покрывали многочисленные синяки, но до более серьезных
повреждений дело, к счастью, не дошло.
Пробравшись к пульту управления, он выключил тормозные двигатели и
вырубил все энергопитание. Через несколько мгновений корабль потерял
скорость и остановился. Наступила полная тишина, о которой Лиминг в
последние тревожные недели уже успел забыть. Она буквально давила на
барабанные перепонки: каждый вздох казался оглушительным свистом, каждый
шаг сопровождался громким металлическим лязгом.
Он подошел к шлюзу и взглянул на показания анализатора атмосферы.
Давление наружного воздуха не превышало пятнадцати футов на квадратный
дюйм, и состав его оказался сходным с земным - с несколько увеличенным
содержанием кислорода. Лиминг миновал шлюз и, встав на закраину люка,
увидел в полутора десятках футов под собой поверхность планеты.
Он не мог воспользоваться автоматическим трапом, так как тот должен
был опускаться от шлюза к хвосту, а сейчас корабль находился в
горизонтальном положении. Конечно, он сумел бы повиснуть на руках и
спокойно спрыгнуть вниз, но обратно ему уже не забраться: прыгать в высоту
на четырнадцать футов он не умел. Единственное, чего ему сейчас не хватало,
- это простой веревки.
- Они продумали все, - громко сетовал Лиминг, ощущая вполне объяснимое
желание излить досаду. - Они продумали все на свете. Поэтому на двадцать
футов веревки у них мозгов не хватило. Следовательно, мне остается только
ее вообразить, а это значит, что я выжил из ума. Каждый, кто разговаривает
сам с собой, выжил из ума. Сумасшедший имеет право говорить все, что ему
заблагорассудится. И когда я вернусь, я им все скажу и говорить буду долго!
Слегка разрядившись, он вернулся в кабину и начал бесполезные поиски
чего-нибудь, что могло бы заменить веревку. Он уже собирался разрезать
одеяло на полосы и связать их, когда вспомнил об электропроводке,
соединявшей пульт управления с двигательным отсеком. Несмотря на спешку,
ему понадобилось полчаса, чтобы освободить провода подходящей длины от
клемм и вырвать их из стенных креплений.
Все это время нервы Лиминга были на пределе; он пристально вслушивался
в доносившиеся снаружи звуки, ожидая появления врагов. В этом случае
пришлось бы включить взрывное устройство и взлететь на воздух вместе с
кораблем. Главное, чтобы машина не попала в руки противника; его
собственная жизнь по сравнению с этим значила не так уж много.
Естественно, Лиминг не горел желанием превратиться в окровавленный
фарш, разбросанный по всей округе, и поэтому работал быстро. Когда он
привязал один конец кабеля к замку люка и опустил другой вниз к земле,
вокруг никого еще не было видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53