Выдернуть-то выдернули, а дальше что?
Первая мысль была такая: слишком много света. Я щурился и плохо видел. Но
и того, что я все-таки разглядел ослепленными после потемок глазами, хват
ило мне, чтобы изумиться.
Стол, кресла, кожаный диван, пара шкафов из хорошего дерева, люстра Чижев
ского под потолком. Два компьютера. Ковровый пол. Первое впечатление - офи
с какого-нибудь малого и, пожалуй, не очень процветающего предприятия. Но
почему под землей?! Аренда дешевле?
Людей в комнате было четверо, включая того мордатого, что помог мне выбр
аться. Я сумел только понять, что трое из них мужчины и что они мне не рады. Ч
етвертой была худая женщина средних лет, и я хорошо ее знал.
Здравствуйте, -.не придумал я сказать ничего умнее.
Как ты залез сюда? - очень сухо поинтересовалась моя шефиня Эвелина Гавр
иловна. Надо же, а я думал, что она сейчас находится в диспетчерской.
Сам не пойму, - ответил я, моргая и расплываясь вне очень-то умной улыбке. С
амо собой, я был счастлив, что спасся, но не мог не признать свое положение
идиотским.
На схеме показать сумеешь?
Не уверен. Долго полз, норы тут всякие...
Тогда не будем и пробовать. Где проник? - А?..
Я спрашиваю: где проник в лаз?
- На своем участке. Там дыра. Дай, думаю, гляну. Вообще-то я не собирался, я та
к... Хорошо, что хоть сюда выполз...
- Ничего в этом нет хорошего ни для тебя, ни для нас. Глаза у моей шефини бы
ли круглые, маленькие, между ними нос клювом. Не женщина, а птица-секретарь
. Почему-то она смотрела не на меня, а на что-то за моей спиной. Или на кого-то.
Я отчетливо почувствовал, как позади меня сгущается некий враждебный ви
хрь, хотел оглянуться, но не успел. В затылок ударило; длинная, с зеленоват
ым отливом молния полыхнула у меня перед глазами. Мир стремительно накре
нился, совершая оверкиль через правый борт, и перестал существовать.

Глава 2

Открывать глаза не хотелось. И это еще мягко сказано: по правде говоря, я
боялся этого до оцепенения. Казалось, стоит мне поднять веки, как мой пуль
сирующий мозг ринется вон из черепной коробки, где ему так больно и плохо,
и мои глазные яблоки пробками стрельнут в потолок. Удивительно неприятн
ое ощущение.
Я не отследил момент, когда начал приходить в сознание. По-моему, оно воз
вращалось ко мне постепенно, точно робкий посетитель, который подолгу мн
ется возле незапертой двери, тихонько царапает ее, боясь постучать, нако
нец решается сунуть нос и тут же отскакивает назад, пугаясь своей смелос
ти, покрываясь потом и хватаясь за сердце. Это было ново. Никогда не думал,
что мое сознание поведет себя подобно неврастенику.
Утешил я себя простым рассуждением о том, что после удара по голове еще и
не то бывает. Иные от этого и коньки отбрасывают, а я жив... Э, а жив ли?.. Я попыт
ался пошевелить кончиками пальцев и был награжден такой вспышкой голов
ной боли, что, кажется, вновь отключился. На несколько секунд? минут? часов?

Какая разница! Вопрос промелькнул и сгинул. Он не был первоочередным и з
нал свое место.
Жив. Это главное. Мучаюсь - значит жив.
Я не религиозен и версию о муках ада отринул сразу. Хотя, по логике, в аду д
олжны были присутствовать не только физические муки, но и нравственные -
именно то, что я сейчас чувствовал. Ощущение несправедливости - вот что би
ло больнее всего. За что меня ударили по затылку? Кто эти люди? Что плохого
я им сделал? Почему с ними Эвелина? Почему подружка моей матери не сделала
ни малейшей попытки вступиться за меня?
Вскоре я перестал задавать себе эти вопросы. И вы бы перестали, если бы к
аждый вопрос был подобен раскаленному гвоздю, свирепо вонзающемуся в за
тылок. Всякий человек по-своему немного мазохист, но лишь немногие не зна
ют удержу в этом увлечении. Я не из них.
Где-то бубнили недовольными голосами - слова рассыпались в труху, и пона
чалу я не только ничего не понимал, но и не старался понять, хотелось тольк
о, чтобы перестали бубнить. Тишины мне и покоя! Казалось, голоса то удаляли
сь почти за грань слышимости, то ужасно гремели над самым ухом.

***

Какое-то время я терпел. Потом стиснул зубы и, сам ужасаясь отчаянному св
оему поступку, медленно раскрыл глаза.
Как ни странно, стало легче. Окружающие меня предметы покружились немн
ого и стали на свои места. Я обнаружил, что нахожусь в той же комнате, лежу в
грязной своей спецовке на кожаном диване, в затылке у меня по-прежнему пу
льсирует, а запястья схвачены браслетами наручников. За столом сидела пр
ежняя компания: Эвелина и трое мужчин. Плотного я рассмотрел еще в норе и т
еперь воспользовался случаем запомнить двух других - долговязого лошад
инолицего хмыря и щуплого коротышку. Голову лошадинолицего покрывали с
едые патлы. Коротышка, напротив, был лыс, если не считать прицепленной к ма
кушке единственной куцей пряди, похожей на сухой хвостик арбуза.
Кто-то из них ударил меня, это я знал твердо. Но кто и почему - сказать не мо
г.
Все четверо курили. Дым вытягивало в отдушину под потолком - ту самую, че
рез которую я сюда попал.
- Ожил, - констатировал долговязый хмырь.
- Да, - согласился плотный, покосившись на меня. - А какая разница?
- То есть ты за первый вариант? - спросил коротышка.
- Естественно.
- Я по-прежнему возражаю, - не согласилась Эвелина.
С какой стати? - деланно удивился долговязый. - Уж кому бы возражать, но тол
ько не вам, Эвелина Гавриловна. Думаете убедить нас в чрезвычайной полез
ности этого субъекта и тем самым смягчить свою вину за сегодняшний проко
л?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19