2. язык – необходимое условие вообще человеческого мышления, а не только философского;
3. глубина языка выше «глубины самого сознательного творческого порождения»;
4. языки возникают бессознательно, как все органические существа, но существует «непостижимая преднамеренность их строения»;
5. в самом материальном строении языков уже наличествует поэзия;
6. сам язык в метафизическом смысле – это лишь стершаяся мифология»;
7. через язык поэзия и мифология составляют нечто органическое целое» Там же. С.202–203.

.
Китайский язык, по его мнению, «состоит лишь из корней, будучи чистой субстанцией» Там же. С.202–203.

.
Из всех классиков немецкой философии Гегель уделял наибольшее внимание Востоку, религиям и философиям, господствовавшим там. Его отношение к Востоку противоречивое: с одной стороны, определенный нигилизм в отношении даже самого термина (понятия) «восточная философия», а с другой – высокая оценка ряда мыслей восточных философов, логиков, блестящая рецензия на работу Вильгельма фон Гумбольдта, 1826 «Об эпизоде Махабхараты, известной под названием Бхагавад-гита», перевод которой сделан Г.Б. Шаймухамбетовой Шаймухамбетова Г.Б. Гегель и Восток. Принципы подхода. М., 1995. С.232–288.

. С одной стороны, определенное его доверие к мнениям европейских миссионеров, не всегда являющихся репрезентативными, а с другой – скрупулезное изучение многих трудов восточных мыслителей. Поэтому отношение Гегеля к Востоку можно определять на уровне чисто текстологическом и тогда он, конечно, евроцентрист, и на уровне герменевтическом, с учетом того, почему в рамках его историко-философской концепции создается такой образ. Если мы обратимся к его лекциям по истории философии, то всем известном разделе «Восточная философия» Гегель Г.В. Ф. Лекции по истории философии. СПб., 1993. С.160.

мы находим следующие основные его оценки восточной философии и ее места в рамках создаваемой им схемы истории мировой философии: 1) восточная философия – не подлинная философия, а «так называемая»; 2) выражение «восточная философия» имеет временные ограничения своего употребления; 3) выражение «восточная философия» тождественно выражению «великое всеобщее восточное воззрение»; 4) восточная философия как «так называемая» есть, по преимуществу, «религиозный способ представления и религиозное мировоззрение восточных народов, которое очень легко принять за философию»; 5) восточная философия как религиозный способ представления в своей видимости уже не вообще философия, а религиозная философия, и возникновение подобной видимости (кажимости) имеет свои основания; 6) для мышления восточных народов характерны «лишь сухая рассудочность, голое перечисление определений, логика, похожая на старую вольфовскую» Там же. С.161–162.

; 7) восточная философия лишь как нечто предварительное в его историко-философской рефлексии по сравнению с истинной философией, т.е. с западной; 8) в рамках «нечто предварительного» заслуживают внимания лишь китайская философия и индийская философия.
В разделе «Китайская философия» в качестве преамбулы идет выявление параллелей между западной и восточной поэзией. Не отрицая наличия гениев в восточной поэзии, равно как и в греческой, западной, возможных уравниваний форм поэзии там и тут, но «содержание восточной поэзии остается до известной степени ограниченным и не может нас удовлетворять, не может быть нашим содержанием» Там же. С.162.

. В рамках китайской философии он касается трех моментов: 1) учения Конфуция («Кун-фу-цзы» по тексту Гегеля), произведшего «фурор во времена Лейбница». Но, по Гегелю, этот фурор зряшный, ибо философия Конфуция чисто нравственная, не идущая ни в какое сравнение с книгой «Назидательных нравственных проповедей» Цицерона, это философия комментаторская, своеобразное выражение практической мудрости китайцев при полном отсутствии спекулятивной философии. Признаваясь, что об учении Конфуция он получал сведения из произведений иезуитов, которые дали парафраз, а не собственно перевод произведений самого Конфуция, все же он считал возможным сделать заключение, «что для его славы было бы лучше, если бы они не были переведены» Там же. С.166

. 2) «Древняя книга И-цзин, то есть книга принципов как основа размышлений древних китайцев, на которой рождались у них „абстрактные мысли, чистые категории“. Здесь Гегель проявляет большую осведомленность и остается на уровне непредвзятого мнения; 3) Философия Лао-цзы и его книга „Дао-дэ-цзин“. Гегель говорит, что в Вене он ознакомился с книгой „Дао-дэ-цзин“. Он пытается по своему трактовать одно главное место из нее, часто цитируемое: „Без имени Дао есть первоначало неба и земли, с именем он – мать вселенной..“.. Здесь он за разъяснениями обращается к Абелю Ремюзу, французскому синологу Там же. С.166

.
В разделе «Индусская философия» он: 1) напоминает об индийских гимнософистах «в качестве философов», которые «сделались» известными в особенности грекам, поскольку именно философию облекают в эту абстрактность, в которой отвлекаются от условий внешней жизни и эта абстрактность есть основная черта, которую мы должны подчеркнуть и рассмотреть подробнее»; Там же. С.167

2) отождествляет индийскую философию с религией, поскольку они, по его мнению, занимаются одними вопросами; 3) признает наличие «действительно философских произведений» в древней Индии, правда, через работу англичанина Кольбрука и частично через немца Фр. Шлегеля. Это произведения в рамках мимансы, санкхьи и ньяи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145