Эти воины в белых плащах, рассказывал Аллок, умеют воевать не так, как прежние противники, они хитры и осторожны. В крепость частенько подходят новые и новые отряды.Теперь уже скоро зима, но с наступлением тепла наверняка начнется война – так считает принц. У самого Трельвеллина были сомнения на этот счет, он полагал, что Империя сейчас слишком занята собственными междоусобицами, чтобы пытаться возвратить занятый эльфами Феллиост. С другой стороны, войны не избежать в любом случае, поскольку эльфам нельзя останавливаться. Сейчас Феллиост, но за ним должны непременно последовать другие завоевания, людям нельзя давать опомниться и укрепить границу. Правда, возможности на южном берегу Великой у Первого Народа не те, что на обжитых землях. Здесь слишком слабы гунгиллины создания, зверье уничтожено охотниками, чащобы вырублены под пашни и перерезаны купеческими трактами. А ведь леса с их дикими обитателями – вернейшее оружие эльфов… Делать нечего, здесь, на юге, Мать слаба и приходится волей-неволей учиться людским военным премудростям, верховой езде, применению тяжелого оружия и доспехов. Аллок Ллиннот преуспел в человеческих боевых искусствах, это хорошо. Но он пренебрегает заветами предков, все реже прибегает к мудрости, накопленной веками… Прав ли он?На лестнице заскрипели ступени, чуткий слух короля различил знакомые шаги, Аллок явился рассказать о нынешней вылазке.Отворилась дверь, принц вошел и поклонился.– Ты не стучишь, – заметил Трельвеллин, – а если бы я был занят?– Мне сказали, что этот, как его… епископ – полчаса назад покинул тебя, – пожал плечами Аллок, и прошел в комнату, бренча кольчугой и по-чужому пахнущий конским потом и сталью. – После его ухода ты всегда подолгу размышляешь, разве не так? Отец, зачем эти беседы?– Я хочу понять.– Ты сам говорил, что понять людей невозможно.– Невозможно? – король приподнял брови. – Я говорил такое? Нет, Аллок, понять короткоживущих сложно, но я уже во многом разобрался. Зачем, спрашиваешь ты… Это необходимо. Здесь не те леса, что на севере, здесь недостаточно дичи и мало садов. Волей-неволей мы оказываемся в зависимости от дани, которую по совету Филлиноэртли взимаем с местных людей, от их зерна и овощей. Значит, я должен хорошо понимать их. Хотя мне это не по душе… Быть их сеньором, их господином… Это непривычно.Аллок прошел по комнате, зачем-то выглянул в окно, затем обернулся к отцу.– Их порядки настолько отличаются от наших? Я думал, люди устроили свои государства, подражая нам.– Не совсем так. И дело даже не в порядках, они по-иному глядят на жизнь, на землю, на свой народ… Этот рыцарь, которого заколол Филлиноэртли, наверняка глядел из окна, у которого ты сейчас стоишь. Он видел замок, лес. Пашню, дорогу… он видел людей во дворе и за воротами. Он думал при этом: «моя земля», «мои люди». Посмотри еще раз в окно. Ты можешь сказать, глядя на лес и эльфов во дворе: «моя земля», «мои эльфы»? Можешь. И что ты чувствуешь при этом?– Ну… как что? Что это моя земля и мои эльфы… К чему ты клонишь?– Объясню… – король вздохнул. – Когда ты говоришь: «моя земля», «мои эльфы» – ты имеешь в виду, ты служишь земле и народу, ты готов защищать эту землю и народ. Ты имеешь в виду, что принадлежишь этой земле и этому народу. Так?– Конечно!– Так вот, представь себе, что рыцарь, прежний хозяин в этом замке, говорил «моя земля» и «мои люди», он имел в виду вовсе не то, что он принадлежит им, а напротив – что земля и люди принадлежат ему!Аллок сделал круглые глаза, он не понимал, шутит отец или говорит всерьез:– Как это? Как это можно так…– Вот поэтому я и беседую подолгу с епископом людей, – тихо промолвил Трельвеллин, – чтобы понять это и многое другое. Люди отдали нам часть урожая, отдали и кланялись при этом. Я пытаюсь понять, хорошо это или плохо. Ну а ты? Что привез ты? Что с этими новыми соседями в крепости?– Теперь я уверен, с весной они нападут на нас.Трельвеллин снова вздохнул.– Что ж, мы готовы и к этому… Я надеялся, что у нас будет время, пока в Империи междоусобицы. Но раз ты говоришь, что весной быть войне… весной мы будем готовы.– Мы должны быть всегда готовы к войне, отец, – твердо заявил принц. – Я думал по дороге, как бы сказать тебе об этом… Теперь знаю. Если люди уже считали эту землю своей, то захотят считать ее своей и впредь. Именно в том смысле, в каком ты сказал.– Должно быть, ты прав, сын. Но мы тоже считаем эту землю своею – и по-своему.
* * *
Гравелин Серебро провел лэрда Каста по галереям и залам, скрывавшимся за бронзовой дверью. Дой-Лан-Анар, все еще прихрамывающий после болезни, бродил следом за провожатым, все просил показать, что за следующей дверью, что за новым поворотом, одышливо сопел, кряхтел, сгибаясь в чересчур низких для грузного горца проходах… Экскурсия привела лэрда в восторг – он просил поднять факел повыше, чтобы разглядеть игру огоньков на вкрапленных в своды кристаллах, он щупал тяжелой ладонью высеченные на стенах орнаменты, цокал языком, наблюдая за работой несложных шахтных механизмов…Гравелин, несколько смущенный такой реакцией гостя, был вынужден пояснить, что они находятся в боковых, периферийных чертогах, а главные залы подгорного царства разграблены и уничтожены более двух с половиной веков назад дружинниками Фаларика Великого.– И что же, – с ноткой недоверия в голосе осведомился Каст. – Там еще богаче было?– Несравненно богаче! – заверил Гравелин. – Будто… ну, с чем бы сравнить… Будто королевские палаты по сравнению с деревенским домом, понимаешь? Это ведь не покои, это шахта, здесь медную руду добывали. Во дворце люди Фаларика похозяйничали так, что ныне и не сыскать, пожалуй, где были палаты Дравлина… Там и своды обрушены, и загажено было все…Горец покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110