Кроме них в гостиной никого не было. Возвращаясь в бар, хозяин прикрыл за собой дверь. Барбара пожалела, что больше не слышит веселого гвалта, но тут Линли заговорил:– Наверное, у нее было психическое расстройство – не могла перестать есть.– И она убила отца за то, что он посадил ее на диету? – Неуместная шуточка сама собой сорвалась.– Очевидно, она обжиралась тайком от всех, – продолжал Линли, будто и не заметив, что его перебили.– Нет, мне так не кажется, – возразила Барбара. Она вела себя глупо – упрямо и агрессивно, и сама это сознавала. Вот только остановиться не могла.– В чем, по-вашему, я не прав?– Вся эта еда ведь так и осталась в тайнике. Может, она давно там лежит.– Прошло уже три недели. Вид у припасов был как раз соответствующий.– Хорошо, ладно, – согласилась Барбара. – Но с психическим расстройством – это не пройдет.– Почему?– Черт побери, как вы это докажете? Линли принялся загибать пальцы:– Два сгнивших яблока, три почерневших банана, расползшаяся груша, кусок хлеба, шестнадцать бисквитов, три наполовину съеденных пирожка и три пакета чипсов. Ну и как вы это объясните, сержант?– Понятия не имею, – отвечала она.– Ну, раз у вас нет собственных идей, почему бы не принять мою? – Он секунду помолчал. – Барбара!По его интонации она сразу поняла, что необходимо его остановить. Он все равно не поймет, не сможет понять.– Извините, инспектор, – поспешно проговорила Хейверс. – Я понервничала там, на ферме, и с тех пор… с тех пор я все время перечу вам. Извините, пожалуйста.Он даже растерялся.– Ладно. Забудем об этом, хорошо?И в этот момент хозяин бара гордо поставил перед своими гостями две тарелки.– Курица с горохом! – возвестил он. Барбара вскочила и выбежала вон. 7 – Нет, Эзра, прекрати! Я не могу!Даже не пытаясь заглушить проклятие, Эзра Фармиигтон поднялся, выпустив из своих объятий отчаянно сопротивлявшуюся девушку, и присел на край кровати, пытаясь отдышаться и успокоиться. Его сотрясала нервная дрожь. Горько посмеиваясь над самим собой, он отметил, что сильнее всего трясется голова. Уронив голову на руки, молодой человек вцепился пальцами в свои светлые волосы. Сейчас она примется реветь.– Полно, полно! – попросил он и добавил в сердцах: – Я же не насильник, черт меня побери!И тут она все-таки заплакала, прижимая ко рту кулачок, содрогаясь от горячих бесслезных рыданий. Эзра потянулся к лампе.– Нет! – вскрикнула она.– Дэнни! – произнес Эзра, пытаясь говорить как можно спокойнее, но понимая, что каждое слово, выдавливаемое сквозь стиснутые зубы, звучит угрозой. На девушку он не глядел.– Прости меня! – умоляла она.Который уж раз! Сколько так может продолжаться?– Знаешь, это просто смешно. – Он потянулся к часам, разглядел на подсвеченном циферблате, что уже восемь часов, и, нацепив часы, принялся одеваться.Девушка зарыдала еще громче. Потянулась к нему рукой, коснулась обнаженной спины. Эзра дернулся, подхватил одежду и вышел из комнаты в ванную. Полностью оделся и постоял там минут пять, мрачно уставившись на свое отражение в тусклом зеркале, пока часы отсчитывали секунды.Вернулся в комнату. Рыдания утихли. Девушка лежала на постели, тело цвета слоновой кости тихо сияло при лунном свете. Дэнни уставилась в потолок. Волосы темны как ночь, но все тело светится. Глаза художника заскользили вдоль изящных линий – овал щеки, нежная округлость груди, выпуклость таза, мягкость бедра… Спокойный взгляд знатока, изучающего не живую плоть, но произведение искусства. Ему часто приходилось прибегать к этой уловке, разделяющей потребности тела и потребности ума; видит Бог, сейчас он в этом отчаянно нуждался. Взгляд упал на темный курчавый треугольник, и весь его эстетизм как ветром сдуло.– Господи, да прикройся! – возопил он. – Или это мне в награду – возможность полюбоваться тобой?– Ты знаешь, почему все так, – прошептала Девушка, не шевелясь. – Ты же знаешь.– Знаю, – подтвердил он, все еще стоя на пороге ванной, Там было безопаснее. Если он сделает хоть шаг к кровати, его уже ничто не остановит. Желваки на скулах застыли, каждый мускул в теле живет своей собственной напряженной жизнью. – Ты только и делаешь, что твердишь об этом.Дэнни резко села:– Что тут твердить? Это все ты виноват!– Не ори! Хочешь, чтобы мисс Фицалан донесла твоей тетушке? Ничего не соображаешь, а?– Я не соображаю? А ты?– Если ты этого не хочешь, чего ради мы вообще встречаемся? Зачем ты меня позвала?– И ты еще спрашиваешь? Теперь? Когда все знают?Эзра сложил руки на груди. Он устоит перед зрелищем обнаженной Дэнни. Волосы рассыпались по плечам, губы раскрылись, щеки намокли от слез и блестят. Грудь… Усилием воли Эзра сосредоточил свой взгляд на ее лице.– Ты знаешь, что произошло. Мы обсуждали это уже тысячу раз, и если будем обсуждать еще хоть миллион раз, ничего не изменится. Если ты не можешь это преодолеть, мы перестанем встречаться, и все тут.Слезы вновь заструились по ее щекам. Господи, только бы не смотреть, как она плачет. Два шага – пересечь комнату – стиснуть ее в объятиях. Но что дальше? Все начнется снова и кончится очередной катастрофой.– Нет! – плакала она, но теперь она старалась говорить тише. Голова клонится все ниже. – Я этого не хочу.– Так чего же ты хочешь? Я должен знать, потому что я-то очень хорошо знаю, чего я хочу, и если мы оба не хотим одного и того же, во всем этом нет никакого смысла, тебе ясно, Дэнни? – Изо всех сил Эзра пытался овладеть собой, но он был уже на грани. Еще немного, и он тоже разревется.– Я хочу тебя! – прошептала она. Господи, только этого недоставало!– Нет, этого ты не хочешь, – печально пробормотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105