Линли догадывался, что Гибсону покажется странной забота инспектора о юридической защите убийцы, сознавшейся в своем преступлении. Веки Ричарда удивленно дрогнули. Он не торопился с ответом, тщательно заправляя фланелевую рубашку в штаны.– Адвоката? Нет.– Интересно, что вы распорядились отвезти девушку в больницу, но далее не подумали о том, как защитить ее права. Очевидно, вам так было удобнее?Гибсон сжал челюсти:– Ну уж нет.– Можете как-то это объяснить?– По-моему, тут нечего объяснять, – с вызовом заявил Гибсон. – Мне показалось, что психическое состояние Бобби куда важнее, чем эти ваши проблемы с законом. – Лицо его потемнело.– В самом деле? И если ее признают невменяемой – а это, разумеется, должно произойти, – вы окажетесь в очень выгодном положении, не так ли?Гибсон смотрел ему прямо в глаза.– Еще бы, клянусь Богом! – проревел он. – Заполучу чертову ферму, заполучу чертов дом и буду трахать мою чертову жену прямо на обеденном столе, а Бобби не будет болтаться поблизости. Вы же так думаете, верно, инспектор? – Он воинственно наклонил голову вперед, но Линли никак не прореагировал на вызов, и фермер вновь подался назад, но не умолк. – Мне уже надоело объясняться с людьми, которые думают, что я желаю Бобби зла, которые думают, что мы с Мэдлин будем рады, если ее запрут на всю жизнь. Думаете я не знаю, о чем тут все говорят? Думаете, Мэдлин этого не знает? – Он горько усмехнулся. – Это не ей, а мне нужен адвокат! Конечно же, я надеюсь получить заключение, что она невменяема. Это же лучше, чем тюрьма, верно?– Значит, вы верите, что она убила отца? – поинтересовался Линли.Гибсон вяло пожал плечами.– Не знаю, что и думать. Я одно знаю – Бобби уже не та, что была, когда я уезжал из Келдейла. Та девчушка и мухи бы не обидела. А эта, новая… она мне как чужая.– Может быть, это как-то связано с исчезновением Джиллиан?– Джиллиан? – Гибсон рассмеялся. – По мне, Джиллиан оказала всем нам услугу, когда ушла из дому.– Почему?– Скажем так – она была чересчур развита для своих лет. – Мужчина быстро оглянулся на свой дом и прибавил: – По сравнению с ней Мэдлин – непорочная Дева Мария, ясно я говорю?– Вполне. Она вас соблазнила?– Сразу быка за рога, а? Дайте сигаретку, и я все вам расскажу. – Он прикурил и поглядел в сторону поля, примыкавшего к немощеной улице. По ту сторону поля между деревьев вилась дорожка, уводившая к болоту Хай-Кел-мур. – Мне было всего девятнадцать, когда я удрал из Келдейла, инспектор. Я не хотел уезжать. Как перед Богом – мне этого вовсе не хотелось. Но я знал: если не уеду, всю жизнь придется расплачиваться.– Однако вы спали со своей кузиной Джиллиан до отъезда?Гибсон фыркнул:– «Спал» – не то слово, когда речь идет о такой девице, как Джилли. Она хотела взять верх, и ей это каждый раз удавалось, инспектор. Она такое могла с мужчиной проделать… ни одной шлюхе не под силу. Она заводила меня по четыре раза в день.– Сколько ей было лет?– Ей едва сровнялось двенадцать, когда она впервые не по-сестрински взглянула на меня, и тринадцать, когда она… до меня добралась. А потом она два года подряд имела меня, как хотела.– Вы хотите сказать – вы бежали от нее?– Такого великодушия от меня не ждите. Я бежал от Уильяма. Это был вопрос времени – когда он нас застукает. Я не хотел этого. Я хотел положить всему конец.– Почему вы не рассказали Уильяму правду? Гибсон широко раскрыл глаза.– С его точки зрения ни одна из его девочек не была способна ни на что дурное. Как я мог сказать ему, что Джилли, зеница его ока, зазывает меня, ровно кошка в охоте, и трахается со мной, как последняя шлюха? Он бы все равно мне не поверил Я сам порой переставал в это верить.– Она уехала из Келдейла через год после вашего отъезда?– Да, так мне сказали. – Гибсон далеко отбросил свой окурок.– Вы с тех пор встречались?– Нет, никогда, – проговорил Гибсон, отводя взгляд. – И слава богу.
Марша Фицалан оказалась скрюченной, сморщенной старушкой. Ее лицо напомнило Линли американских кукол, вырезанных из яблока: тоненькая сеточка морщин покрывала щеки до самых глаз. Глаза были голубые. Они освещали все лицо, сияя живым интересом. Всякий, взглянув на эту женщину, понимал, что состарилось лишь ее тело, а душа осталась молодой.– Доброе утро, – с улыбкой приветствовала она гостя. – Или, вернее, добрый день, – поправилась она, бросив взгляд на часы. – Вы, значит, инспектор Линли? Я так и думала, что рано или поздно вы ко мне зайдете. Я испекла лимонный пирог.– Специально для меня? – удивился Линли.– Вот именно, – подтвердила она. – Заходите.Хотя мисс Фицалан жила в одном из небогатых домиков по Сент-Чэд-лейн, ее коттедж разительно отличался от обиталища Гибсонов. В садике были разбиты аккуратные цветочные клумбы: весной и летом здесь цвели примула и бурачок, рань и львиный зев. Сейчас клумбы уже приготовили к зиме, корни каждого растения были заботливо укрыты землей. На ступеньках у входа были насыпаны небольшие кучки семян для птиц, У окна висели жестяные колокольчики, легонько позванивавшие на ветру, их не заглушали даже вопли проживавших по соседству Гибсонов.И внутри все было иначе, чем у Ричарда с Мэдлин. Аромат душистых трав, наполнявших саше, напомнил Линли долгие вечера в бабушкиной комнате в поместье Хоунстоу. Крошечная гостиная обставлена скромно, но элегантно, две стены от пола до потолка занимают полки с книгами. У окна небольшой столик с фотографиями. Над старым телевизором висело несколько вышивок.– Пройдемте в кухню, инспектор, – предложила Марша. – Принимать гостя в кухне, конечно, дурной тон, но, по-моему, там гораздо уютнее, Друзья говорят, все потому, что я выросла на ферме, а на ферме кухня – главная часть дома, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105