Пройдите, посмотрите. Чистота идеальная, нигде мусоринки нет. Чтобы было все серо, чтобы не выделялось, и ходить в сером, и жить серо? Нет, он, наоборот, вкладывает большие деньги в мрамор, в бронзу, в красивые цветы. Уборщицы тут и день, и ночь, не просто так проходят тряпками, они целый день работают и зарплату получают хорошую. У нас в каждом туалете цветы стоят, и мыло ест, и свежие полотенца есть, и дезодорантом все обработано, и так далее. Ну где вы такое увидите? Нигде. У нас в каждом цеху — своя спецодежда, в одном — розовая, в другом — голубая, в третьем — красная. Зайдите сейчас в цех, который вновь построен, — сначала казалось, что излишки все это. Мы сделали такой цех, что сегодня к нам «едет» масса инофирм, они хотят с нами работать.
— Не убежит Брынцалов, на ваш взгляд, за рубеж? Вот так будет складываться ситуация — чего ему, он человек богатый…
— А зачем ему убегать? Его богатство вот где, его богатство в этом предприятии и в ряде других предприятий. А что будет за рубежом? Он сейчас массу сил отдает на то, чтобы выйти из этого положения и подняться, все-таки… Весь этот хаос и беспредел в стране не могут же продолжаться вечно!
… Теперь, кажется, все ясно, как, от какой печки танцевал В.А. Брынцалов?
И все-таки, все-таки… то ли я вовсе дура дурой, то ли что, но нет, так и не поняла, как, каким образом кооператив «Пчелка» вознесся на высоту двухмиллиардного (в долларах!) состояния? Единственное, что, возможно, меня оправдывает в глазах читателей, — это то, что не очень-то уверена, а сами-то они раскололи этот орешек?
И еще в качестве оправдательного документа беру в помощь историю знаменитого американского миллионера Арманда Хаммера.
Поначалу, когда с миллионерами-миллиардерами у нас в стране был, можно сказать, провал, во всяком случае, эти «акулы бизнеса» воспринимались как экзотика, — об Арманде Хаммере, построившем в Москве свой бизнес-центр, писали в тонах восторженных до такой степени, словно авторы бегали в коротких штанишках, сосали конфеты и то и дело сглатывали сладкую слюну…
Вот образчик «в отрывках» такого сладенького, конфетного бытописания:
«Разве не случай дал Арманду Хаммеру те полгода между днем получения диплома врача и тем днем, когда в нью-йоркском госпитале „Бельвю“ он должен был занять освобождающуюся должность стажера? В те полгода, не желая и уже не умея терять время попусту, он отправился в Россию, где прадед его был когда-то владельцем херсонских судоверфей. Россия 1921 года выходила из гражданской войны, свирепствовали голод и сыпняк. Как пропуск в настороженную, перевернутую революцией и войной страну, молодой врач-миллионер купил, собравшись туда, полевой госпиталь с хирургическим оборудованием — у военного ведомства США, распродававшего американские послевоенные излишки. Побывав на голодном Урале, Арманд Хаммер понял, что накормить людей не менее важно, чем вылечить. И более выгодно с деловой точки зрения. В Америке 1921 года сжигали зерно, чтобы предотвратить катастрофическое падение цен на него, а Россия за зерно готова была платить мехами, лесом, уральскими самоцветами. Молодой доктор, в котором верх снова взял бизнесмен, наладил этот выгодный для него обмен, построив первый в истории торговый мост между Советской Россией и капиталистической Америкой».
И далее:
«… Москва, 1921 год, голодно, магазины пусты. Как и другим, молодому иностранцу Хаммеру выдали купоны, чтобы получать продовольственный паек. Паек … Он рассказывал историю по-английски, но слово паек произнес по-русски. Потому что английское слово «рацион» не годилось для передачи аромата другой жизни в другой, до основания потрясенной революцией стране. Итак, ему выдали купоны и объяснили, где надо получать паек. И он пришел к указанному месту и увидел очередь и понял, что ему надо ее выстоять. Когда его очередь подошла, оказалось, что у него нет нужной тары, и тогда ему объяснили, что надо сложить ладони, и в ладони ему насыпали муку. И усиливая точность и выразительность своего рассказа о муке, очереди, эпохе, Хаммер поднял над столом и сложил ладошками свои большие чистые руки с отполированными ногтями в столовой мини-дворца Уотсона, за обедом — блинцы с крабьим мясом, салат, толстые куски ростбифа, сыр бри, — который два негра подавали с кухни, где работало еще несколько негров. Он сложил свои ладони и усмехнулся.
— Я спросил, что же мне делать с этой мукой, — и в голосе его прозвучало грустное недоумение. — Мне объяснили, что из муки можно испечь хлеб. Я высыпал назад эту муку и отдал свои купоны.
И уж совсем святочно звучит объяснение Хаммера на тему «Отчего я такой хороший, щедрый, человеколюбивый»:
« — Д-р Хаммер, я встречаюсь с вами третий раз, ивы выглядите таким простым в своих словах и действиях, и это меня привлекает, но в то же время я думаю, что человек, проживший жизнь, в которой было так много всякого, не может быть таким уж простым. И вот мой первый вопрос: какие ваши основные жизненные принципы?
— Вы хотите сказать, мотивы? Главный мотив, я думаю, состоит в том, чтобы после себя оставить мир чуточку лучше, чем тот, что я застал при рождении… От отца я унаследовал нечто вроде идеализма. И может быть, это объясняет, почему всю свою жизнь я пытался оказать помощь другим, а не просто копить деньги для себя и своих родственников. Всю жизнь я отдавал деньги на разные дела, на госпитали, на музеи. А когда я умру, все, что у меня есть, будет роздано. Должен сказать, что я наслаждаюсь самим процессом работы, участием в том или ином деле. Пожалуй, я работаю больше, чем кто-либо в моей компании, и это сохраняет меня молодым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115