В Москву приехала и Таисия Алексеевна. Они договорились, что на следующий день после завершения работы сессии уедут вдвоем на отдых в Кисловодск. Путевки были готовы, билеты на поезд куплены.
III
За окнами искрился декабрьский полдень. Ученый обедал в столовой академии и вдруг ощутил знакомые рези в желудке. Он покинул зал и отправился в гостиницу. Вскоре у него резко поднялось давление. Состояние продолжало ухудшаться с каждым часом. Ночью Сатпаев был доставлен в больницу.
В следующие несколько дней в Москву прилетели некоторые близкие и друзья академика. Среди них старшая дочь Ханиса, племянница Райхан Абикеевна, оба доктора медицинских наук, а также младшая дочь Меиз — геолог.
Консилиумы созывались один за другим. Последний раз онкологи совещались во второй половине января по личному указанию министра здравоохранения СССР. В нем приняли участие известнейшие светила — академики и профессора. Их приговор гласил: «Медицина теперь бессильна, и при нынешнем состоянии больной не перенесет даже транспортировки...» Оставалось вести счет дням и часам. Когда остановится их бег.
Узнав о болезни Сатпаева, друзья один за другим ехали в Москву из далекого Казахстана. Люди приходили в палату к президенту, объясняя ему, что прибыли в командировку. Побыв с ним, возвращались домой удрученные. Часто навещали академика московские ученые, особенно много было среди них геологов.
Из воспоминаний П.Я.Антропова, министра геологии и охраны недр СССР:
«...В последние дни жизни К.И.Сатпаева мне не однажды приходилось посещать его в больнице под Москвой и видеть, как угасал этот замечательный и выдающийся геолог нашего времени. За день до его смерти мы посетили его с министром Е.П.Славским, который также был его большим другом и товарищем. К.И.Сатпаев был совсем слаб, но и в эти роковые для него часы глубокая вера в жизнь не оставляла его ни на одну минуту. Он вдохновенно, глубоко и идейно, как истинный патриот нашей Родины и большой ученый, вел с нами разговор о недрах его страны, о месторождениях нефти на Мангышлакском полуострове и других минерально-сырьевых богатствах Казахстана».
Несколько раз в эти дни академик вспоминал о договорах Института геологических наук с предприятиями, составление которых в тот год задерживалось. Он успокоился только тогда, когда ему принесли телеграмму Г.Б.Жилинского, его заместителя по институту, о подписании договоров. На самом деле они не были еще готовы, это сообщение дали, чтобы успокоить больного. Каныш Имантаевич спрашивал, кто занимается с микрозондом, — прибор, предназначенный для опознания редких элементов и определения их содержания в рудных шлихах, был закуплен в Японии усилиями самого президента.
...День 30 января выдался на редкость хорошим. Академик чувствовал себя значительно лучше. Он с аппетитом пообедал. Посмотрев в зеркало, попросил пригласить больничного парикмахера. Ближе к вечеру, когда Таисия Алексеевна и Ханиса поехали отдохнуть в гостиницу, обратился к оставшейся дежурить Меиз:
— Сядь-ка поближе, балам... Рассказать тебе сон, который я сегодня видел? Очень занимательный.
— Если хороший, расскажи.
— Снилось, будто брожу в горах. В руках у меня молоток — видно, искал руду. Кругом утесы, обрывы, осыпи. А мне почему-то все время хочется выбраться куда-то наверх, на простор. Но я постоянно оказываюсь в каких-то расселинах. И вот забрел я в темное сырое ущелье; чем дальше иду, тем все уже ущелье, отвеснее и выше становятся его стены. Я начинаю карабкаться, но каждый раз обрываюсь, сползаю опять на дно. Исцарапался, руки покрыты синяками. Раз даже ударился о камни, в кровь разбив голову. Но вдруг словно какая-то сила подхватывает меня, и я начинаю взбираться по скалистой круче с неведомой легкостью. И вот уже гребень, я поднимаюсь во весь рост и вижу: вместо остроконечной вершины передо мной равнина, бескрайняя степь. Сары-Арка наша! Вздохнул полной грудью и почувствовал себя вольно, свободно. И что-то крикнул от радости... Ну что скажешь, балам?
— По-моему, папочка, добрый сон. Но ты ведь, кажется, не придаешь значения снам?
— А сейчас почему-то легко стало на душе после этого восхождения. Наверное, скоро домой поедем.
— И вправду, папочка! Не зря ты степь видел!
Весь день он был весел. Особенно когда пришли его давние друзья. Сидели больше часа. После их ухода опять подозвал к себе Меиз:
— Не знаю отчего, но захотелось поесть ягод. Что, если завтра ты съездишь на рынок?
Но, проснувшись следующим утром, дочь почему-то не поехала выполнять просьбу Каныша Имантаевича, а, повинуясь какому-то предчувствию, сразу же отправилась в Кунцево. Войдя в больницу, Меиз узнала, что отец уже несколько часов лежит без памяти.
Часовая стрелка неумолимо ползла к пяти...
«От Президиума Верховного Совета СССР
Москва. Кремль, 1 февраля 1964 года.
Президиум Верховного Совета СССР с глубоким прискорбием сообщает, что 31 января 1964 года после тяжелой и продолжительной болезни на 65-м году жизни скончался видный советский ученый, президент Академии наук Казахской ССР, лауреат Ленинской и Государственной премий, депутат Верховного Совета СССР, заместитель Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР, академик Каныш Имантаевич Сатпаев».
IV
Казахстан прощался с ним 3 февраля.
Гроб с телом покойного был установлен в фойе Государственного театра оперы и балета имени Абая. Вереница людей протянулась в несколько кварталов. Кого здесь только не было: русские, украинцы, казахи, киргизы, узбеки... Шахтеры Караганды, геологи Рудного Алтая, рабочие Алма-Аты, чабаны из Баянаула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115