образуется горная область. Давно нет больших гор в Центральном Казахстане, они вырастали здесь не один раз, но каждый раз их почти полностью срезала эрозия. Зато обнаружились насытившиеся металлами глубинные слои.
Геосинклинальная теория — великое достижение науки, связанное с именами выдающихся ученых. Но, как это часто бывает, разрабатывая эту теорию, отдельные детали геосинклинального процесса, геологи увлеклись. Появления месторождений тех или иных металлов стали привязывать только к определенным этапам развития геосинклиналей, закрывая глаза на частные несовпадения теории с практикой: металлов не оказывалось там, где они должны быть по схеме. И наоборот: там, где их не должно было быть, «незаконно» появились месторождения металлов».
«Идея составления металлогенических прогнозных карт для Центрального Казахстана возникла в стенах Института геологических наук АН КазССР еще в 1942 году, — пишет в своей монографии Каныш Имантаевич, — когда впервые здесь началось составление геолого-структурной карты Центрального Казахстана. Последняя рассматривалась нами в качестве геологической основы для металлогенических и прогнозных карт. В нагрузке этой геолого-структурной карты была заложена идея объективного отображения истории развития тектоники, магматизма, литогенеза Центрального Казахстана, начиная от верхов докембрия и до современности. Этот длительный отрезок времени (более полумиллиарда лет) был расчленен на шесть отдельных геотектонических этапов. Для каждого из них на карте отображалось развитие складчатых и разрывных структур, магматизма и основных рудовмещающих комплексов».
Как видим, идея составления прогнозных карт и в стенах Института геологических наук АН Казахской ССР возникла не вдруг и не случайно. А начавшаяся в 1952 году работа фактически была заключительным этапом в развитии этой идеи. Разумеется, и в Алма-Ате хорошо знали о геосинклинальной теории и о работах, проводимых ленинградскими учеными.
Существовали и другие теории, методические указания. Авторы их тоже были большими авторитетами в геологической науке. Так что легче всего было следовать по проторенному пути, выбрав для себя одно из имеющихся направлений и дав внешне стройную, логически убедительную схему прогнозов по региону.
«Одни исследователи (А.Н.Заварицкий и другие) рекомендовали класть в основу прогнозирования геологическую карту данной территории и карту ее полезных ископаемых, другие (А.Д.Архангельский и др.) предлагали руководствоваться для этой цели главным образом палеографическими построениями и картами, третьи (Д.И.Щербаков и др.) — геологической картой с нанесенными на нее месторождениями, расчлененными на генетические типы, четвертые (Ю.А.Билибин и др.) — анализом изменений состава интрузивного магматизма в условиях историко-геологического развития мобильных геосинклинальных зон, пятые (Н.С.Шатский и др.) рекомендовали для целей прогнозирования „формационный“ метод, не раскрывая, впрочем, достаточно ясно конкретного содержания этого метода...» — писал Сатпаев в своей монографии.
Итак, рекомендаций было более чем достаточно. И каждая из них заключала в себе что-то верное и полезное для прогнозирования. Однако ни одно из этих методологических указаний, взятое в отдельности, не могло помочь представить полную картину исследуемого района. Наоборот, приняв одну из рекомендаций к руководству, составители карты невольно «загоняли» природу в условную схему. Казахстанские геологи понимали это. «Следовательно, нужно было попытаться создать именно такие металлогенические прогнозные карты, которые, являясь объективным синтезом всех фактически накопленных знаний о геологии и металлогении Центрального Казахстана, могли бы с максимально возможной полнотой отображать действительное положение вещей в природе», — отмечал глава казахстанских металлогенистов.
Была и еще одна причина, почему группа Сатпаева не приняла так называемую универсальную теорию Билибина, не стала применять ее в своей практической работе по составлению прогнозных карт.
Каныш Имантаевич, как мы знаем, был учеником академика М.А.Усова, талантливого представителя сибирской школы геологов. А Михаил Антонович еще в тридцатых годах предостерегал своих воспитанников от «геосинклинального мистицизма».
«Всю историю планеты представлял он себе в виде ритмов, пульсаций, волн различной частоты, — пишет о Сатпаеве геолог-популяризатор. — Только самые крупные из этих волн управляют медленным геосинклинальным процессом. Рябь помельче накладывает на эту крупную зыбь более мелкие волны-этапы. Каждый из этих этапов начинался с некоторого расширения планеты. Огромные подвижные пояса земного шара пересекались целой сеткой трещин, разломов — и старых, и частично новых, и сквозных, через всю кору, и „тупиковых“. Горячие, расплавленные, жидкие, летучие вещества глубин получали путь наверх. Эти проводящие пути были как бесчисленные колонны-реакторы некоего химического завода: на этом пути под действием силы тяжести и меняющейся температуры сплошной поток глубинных веществ разделялся на отдельные составные части-элементы, образуя разные новые месторождения полезных ископаемых, подновляя старые, всю кору в целом пропитывая „гранитной кашей“ — расплавом пополам с водой. Так появлялся на свет гранитный слой земной коры, характерный только для континентов, формировались руды металлов, которые, видимо, тоже связаны с континентами и их геосинклинальными или шельфовыми окраинами. В тонкой коре под океаном современная геология не предвидит полезных ископаемых глубинного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115