— Чего спрашивать, все знают. Зажиточным казакам.
— А теперь переданы вам. Но вот прошел год, как эти земли отобраны у прежних хозяев. Как вы использовали их за это время? — вновь спрашивает Каныш у аудитории.
Зал отзывается:
— Как же, вдоволь накосили травы.
— А я засеял сколько мог, неплохой урожай собрал.
— Скажите, Абеке, — обращается Сатпаев к старику из заднего ряда. — Какой урожай у вас был?
— Пудов тридцать взял. На мою семью хватило, излишек даже обменял на теленка.
— А могли больше взять?
— Конечно, мог, если были б силы. Но откуда их взять? Ведь у меня одна лошаденка, и то худая. А соху у соседей пришлось просить, отдал за нее осенью три пуда хлеба.
— Вот видите! Как плохо, не по-хозяйски мы используем наши богатые земли. А можно ведь сделать больше и жить богаче. Например, почему бы не объединиться Абеке с Ореке и Алеке. У них ведь на дворе без дела лежат хорошая соха и сенокосилка. А у Садыка и Сагына есть неплохие телеги.
— Но они ведь из другого рода! — выкрикнул кто-то.
— Какое это имеет значение, когда речь идет о деле, — продолжал Каныш. — Представьте себе, что эти пять или шесть хозяев объединились. Тогда они смогут обработать хотя бы половину тех угодий, что лежат нынче без пользы. И получить не тридцать пудов хлеба, как Абеке, а десять раз по столько. Всем семьям хватит, да и излишек вышел бы немалый.
— Да, здорово получается.
— Конечно, выгодно.
— Стоит подумать об этом.
Каныш подождал, пока люди вдоволь выскажутся, и только тогда сказал главное:
— Баянаульский ревком предлагает вам объединиться в несколько кооперативов. Кто с кем — это вы сами должны решить. И обрабатывать землю сообща. А мы, со своей стороны, готовы выделить вам в кредит семена, технику и даже несколько лошадей... Но зато весь излишек, который останется у вас осенью, вы будете обязаны продать государству...
Летом 1921 года исполнилась годовщина образования автономной республики. В то время обширная территория к востоку от реки Урал еще именовалась Киргизским краем.
Правительство решило широко отметить знаменательное событие. К юбилею стали готовиться и в Баянауле. Ревком создал комиссию по проведению праздника. Председателем ее стал Сатпаев.
После митинга и конных состязаний в урочище Кобей-Шилик перед народом выступили певцы, артисты, прославленные акыны. На следующий день в губернской газете «Степная правда» была напечатана следующая телеграмма в адрес Семипалатинского губревкома: «Пятитысячное собрание киргизов Баянаульского района по случаю праздника в Кирреспублике выражает свой глубокий восторг и энтузиазм по поводу раскрепощения киргизского народа от векового гнета. Собрание заверяет губернскую власть, что оно всю свою силу и энергию беззаветно направит на служение Кирреспублике. Собрание верит, что вы явитесь стойким проводником заданий Киргизского центра в грядущей работе по строительству молодой киргизской государственности. От имени собрания Сатпаев, Жунусов, Бочтаев, Адимов, Жантемиров».
IV
Больше года прошло, как Сатпаев стал членом ревкома и судьей. Хорошая слава идет о нем в народе. Теперь он не новичок в общественной работе, может выступить на любом собрании, как говорят в ревкоме, наделен ораторскими способностями. Многое открыл он для себя за это время, научился понимать людей. И с болезнью как будто покончено. Степной воздух исцелил его, он по-прежнему бодро чувствует себя. Весной по приглашению губернского нарсуда Каныш побывал в Семипалатинске и, конечно, зашел к знакомому доктору. Врач, который два года назад предсказывал ему безвыездное сидение в ауле на весь недолгий остаток жизни, теперь, осмотрев пациента, удивленно произнес:
— Да с такими легкими жить и жить! Просто чудо! Словно ничего и не бывало — такое чистое дыхание! Ваш Баянаул — истинно целительный уголок степи. Настоящий санаторий для легочников!.. Поздравляю, молодой человек, но все-таки предупреждаю: остерегаться простуды и ослабления организма.
На родину Каныш возвращается в радостном настроении. Он снова задумывается о будущем. Повседневная работа хоть и захватывала его, но все же на душе оставалась какая-то неудовлетворенность. Свой завтрашний день он представлял себе не совсем отчетливо. Неясность эту усугубляло еще и то, что он был теперь не один. По настоянию престарелого отца в двадцатом году ему пришлось связать свою судьбу с Шарипой. А затем он стал отцом. Его жена и дочка Ханиса жили на зимовке у отца. А он по-прежнему по-холостяцки снимал с несколькими джигитами комнату в доме станичного казака Бельденинова...

Судья и профессор
I
Профессор Усов сидел на высоком утесе, у подножия которого лежало кристально чистое озеро. На недвижной глади отчетливо отражались каменистые берега, поросшие сосной, легкие облака, едва заметно плывущие в небесной лазури. Ему вспомнились слова Каныша, сказанные при их первой встрече: «Озеро Жасыбай не просто чудо природы, с ним связана старинная легенда...» — «Расскажи», — попросил профессор.
«Когда наши предки сражались за свою землю с джунгарами, особенно много крови было пролито в здешних окрестностях. Эти места не раз переходили из рук в руки. Говорят, озеро когда-то называлось Шойын по имени джунгарского богатыря, которому была доверена охрана этих краев. Но однажды казахский батыр Жасыбай, победив на поединке Шойына, отобрал озеро. Обозленный джунгар замыслил отомстить и, по-воровски пробравшись в стан соперника, злодейски убил во время сна Жасыбая и его преданного друга Кийк-батыра. Далее рассказывается, что, совершив это злодеяние, коварный Шойын бежал из наших пределов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115