Поэтому духовенство вынуждено было смириться с светскими обычаями, уходящими в глубь веков, и ограничиться требованием присутствия на месте поединка лекаря и судьи. Чаще всего в тарантийском дворце в этой роли выступал кто-нибудь из членов королевской семьи.По обоюдному согласию дуэлянтов, поединок мог продолжаться «до первой крови», или «до конца», пока один из противников не падал замертво.Все эти сведения промелькнули в голове барона Торского, пока он шел по бесчисленным дворцовым коридорам к месту поединка. Выйдя во двор, он первым делом посмотрел под ноги – всю ночь моросил дождь, и камни блестели, словно панцири неведомых морских гадов. Амальрик напомнил себе, что нужно быть предельно осторожным – не ровен час, поскользнешься и тогда пиши пропало.Ждали только его. Немедиец усмехнулся, заметив, что Троцеро так и не переоделся к поединку. Его белый упелянд выглядел неуместно на фоне серых каменных стен – точно граф собирался танцевать, а не сражаться на мечах.В отдалении кучковались немногочисленные придворные, большей частью те, кто присутствовал в трапезной, – видно, аквилонцам не хотелось привлекать излишнее внимание к этой странной дуэли. У Амальрика зарябило в глазах от разноцветных камзолов и пурпуэнов, аляповатых плащей и петушиных беретов. Немногочисленные дамы шушукались и хихикали в ладошку, окидывая оценивающим взглядом мускулистую фигуру немедийца. Похоже, он мог рассчитывать на их внимание… А почему, собственно, и нет? Эрлик их забери! Чем немедиец хуже пуантенца? По крайней мере, Немедия не была исконным врагом Тарантии и не мечтала перегрызть глотку аквилонскому змею, как независимый и гордый Пуантен. «Официальная Немедия», – поправил он себя и усмехнулся. Посему для придворных прихлебателей едино – что тот, что другой! Неважно, кому всадит десять сенмов стали в сердце, лишь бы только это не произошло слишком быстро и можно было бы насладиться зрелищем боя, растрясти опостылевшую каждодневную скуку, чтобы было о чем шептаться в дворцовых гостиных.Взгляд немедийца скользнул левее, и он опешил. Вот так сюрприз! Король! Сам король! Его Величество Вилер Третий изыскал возможность прервать утреннюю трапезу и насладиться забавной сценкой. А он, признаться, и не рассчитывал, что сам государь снизойдет до роли судьи. Вот так дела! С другой стороны, кому Вилер мог доверить эту роль? Валерия с Нумедидесом нет в Тарантии. Госвинта, мать старшего принца, говорят, выжила из ума и почти не появляется на людях. Так что, если задуматься, то аквилонскому королю некого и выставить вместо себя. Он прижал руки к груди и церемонно поклонился аквилонскому самодержцу. Вилер сдержанно кивнул в ответ.К Амальрику приблизился герольд в красном жакете с широкими рукавами вверху, так что казалось – плечи его неимоверной ширины. Он держал в руках бархатную подушечку, на которой лежали два меча. Барон с подчеркнутым безразличием взял тот, что лежал ближе – он знал, что клинки совершенно равноценны – Дуэльный Кодекс требует, чтобы их клинки не разнились по длине больше чем на верхнюю фалангу большого пальца руки и были выкованы из одинаковой стали. Обычно их лезвия не полировались, крестовина была простой, без всяких украшений, а рукоятка вытачивалась из дерева и не обматывалась ремнями, как это часто практиковалось в настоящем бою, чтобы не скользили руки. На клинке запрещалось наносить руны или девизы, в общем, все то, что может быть истолковано как магия.Да, нелепейшая история! Амальрик, конечно, не раз слышал о том, что граф Троцеро отличается вспыльчивым и довольно вздорным нравом, – однако случившееся переходило все границы. Не будь вокруг радостно пялящихся придворных, пришедших в восторг от неожиданного развлечения, возможно, он еще сумел бы замять дело. Но теперь обратной дороги нет!Он краем глаза взглянул на Вилера – похоже, короля вся эта история привела в такое же недоумение, как его самого. Отчасти он сочувствовал аквилонскому владыке – ведь когда решалось дело чести, вмешиваться тому не позволял этикет. Кроме того, барон Торский не был подданным Короны, да и пуантенец, формально вассал Вилера, был скорее неверным союзником, чем близким другом, и обращаться с ним приходилось крайне осторожно, точно с хрупким сосудом, – или с ядовитым гадом. И потому Его Величеству ничего другого не оставалось, как обратиться к соперникам с примиряющей речью, заклиная их ограничиться первой кровью.Что касается Амальрика, он был бы рад обойтись без крови вообще. Разумеется, понятие чести и достоинства было столь же близко его сердцу, как и любому уроженцу Пуантена или Аквилонии, а гордости у него было, пожалуй, поболе, чем у них всех, вместе взятых, – однако он слишком дорого ценил свою жизнь, чтобы позволить себе рисковать ею по пустякам. И необходимость драться из-за подобной безделицы удручала его сильнее, чем он мог бы выразить.И все же им суждено было сойтись в поединке. Противники обменялись положенными фразами, поклонами, обратились с молитвой к Митре и со словами благодарности и просьбой справедливого суда к повелителю… Амальрик проделал все это с явной неохотой. Он уже прикидывал, как поскорее ранить Троцеро, – слегка оцарапать плечо или руку, – чтобы прекратить нелепый поединок… и едва не поплатился жизнью за собственную самоуверенность.Пуантенец атаковал его бешено, с убийственной яростью, не давая растерянному немедийцу ни мгновения на раздумье. Меч его свистел, разрезая воздух, и барону огромного труда стоило отразить первые удары. Ему пришлось отскочить назад, и он, забыв про мокрые камни, подскользнулся и чудом удержал равновесие, едва не растянувшись на брусчатке…Дамы ахнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142