В глазах вспыхнул огонь, она вся напряглась, точно тетива, дрожь прошла по всему ее телу. Релата – кажется, так ее звали… – преображалась на глазах. Валерию показалось, он присутствует при рождении бабочки из куколки. И он впервые сказал себе, что эта девушка прекрасна.Глаза ее, огромные, осененные густыми длинными ресницами, – серо-синие омуты, в которых можно было утонуть. Кожа бледная, точно слоновая кость, но нежнее тончайшего кхитайского шелка. Густо-медные волосы, убранные в изысканную высокую прическу, растрепались во время прогулки по лесу, и вьющиеся пряди обрамляли точеное лицо, волнами ниспадая на плечи и приоткрытую грудь. Белое платье тончайшей тафты, отделанное черным немедийским бархатом и кружевом, подчеркивало тонкую высокую талию. Из-под подола виднелась маленькая ножка в золоченой туфельке. Валерий успел еще подумать, до чего мало подобный наряд подходит к таким прогулкам… и тут девушка шагнула к нему.– О, мой господин! Я искала вас – и вы пришли! Принц чуть не отшатнулся, так он был изумлен этой страстной горячностью в ее голосе, этой радостью. Она подошла совсем близко. И, впервые за долгое время, в присутствии женщины Валерий ощутил смущение. Чтобы скрыть неловкость, он брякнул первое, что пришло в голову:– Вы заблудились?И покраснел. Слишком сухо и отрывисто это прозвучало. Зря он так, ведь прелестная дочка хозяина и так, как видно, не в себе. Но, вопреки его ожиданиям, глаза девушки распахнулись в радостном удивлении, и алые губки дрогнули.– Заблудилась? О, нет. Я ждала вас!Что-то странное было во всем этом – в этой встрече, в самой девушке, в словах ее, внешне вполне связных, но лишенных какой бы то ни было внутренней логики и смысла… точно она отзывалась не на его речи, но отвечала кому-то внутри себя. И этот взгляд ее… Она смотрела на него, как мог бы смотреть утопающий на единственного своего спасителя. Раньше она была совсем иной. Ни на пиру накануне, ни когда они виделись перед охотой, за завтраком, она почти не обращала на него внимания. Однако кто может понять, что на уме у юной девицы. Они непредсказуемы, точно погода весной, и речи их бессмысленны, как журчание ручейка. Валерию вспомнилось учение жрецов Асуры. Те утверждали, что женщина, не познавшая мужчины, лишена собственной души, – и лишь первый ее возлюбленный, словно на девственном воске, оставляет отпечаток своей. Почему-то эта мысль привела Валерия в странное возбуждение.Он так давно не знал женщины…Под копытом коня что-то хрустнуло. Валерий спешился и увидел валяющуюся на палой листве статуэтку – миниатюрное изображение той девушки, которая стояла перед ним. Он с недоумением взглянул на Релату – зачем ей понадобилось таскать в лес, в вечерний час, свои изображения, даже столь искусные. Но девушка, казалось, не замечала ничего вокруг, а смотрела, не отрываясь, на принца.Валерий протянул ей фигурку. – Вот, возьмите, госпожа, мне кажется, вы случайно оборонили…Релата не обратила на безделушку никакого внимания и повторила:– Я ждала вас…Ее голос странно вибрировал, но Валерий приписал это волнению девушки.– Большая честь для меня, сударыня, – он машинально сунул фигурку в седельный мешок и, поклонившись со всей галантностью, которую только сумел в себе изыскать, вежливо произнес:– И я рад нашей встрече. Не хотите ли…Пожалуй, он и сам толком не знал, что собирался предложить девушке. И хотя по глазам ее, восторженным и ясным, видел, что она готова согласиться на все, что он ни сказал бы, договорить Валерий не успел. За спиной послышался торопливый стук копыт.Ораст пробирался сквозь чащу, не разбирая дороги, точно раненый зверь, ломая кусты, топча жухлую траву, пиная как назло попадающийся под ноги валежник. Уже почти стемнело, не разглядеть было ни выбоин, ни предательских коряг под ногами… несколько раз он падал, в кровь разбил руки, подвернул лодыжку, так что остаток пути ему пришлось хромать через силу, хватаясь за стволы и ветви деревьев.Настойчиво, с яростной верой отчаяния, он твердил себе, что еще не поздно, что он не может опоздать. Что место в лесу было выбрано надежное, и вряд ли кто-то обнаружит там Релату. Он повторял это раз за разом – словно частота повторений могла претворить желание в реальность.Словно в тумане, ему вспоминалось, как отправился он, покорный, ошеломленный происходящим, сломленный столь внезапным крушением всех своих планов, в конюшню вслед за Винсентом. Там, осторожно уложенный на деревянный пол в проходе между стойлами, лежал хозяин дома, накрытый попоной – бледный, в испарине. Норовистый конь ударил его копытом в плечо, когда Тиберий пытался прощупать у того опухоль на колене. Перепуганные конюхи толпились вокруг и бестолково галдели, советуя пользовать всевозможные народные средства, одно другого нелепее, вроде компресса из собственной мочи. Там же был испуганный, трясущийся брат Винсента – Дельриг.Ораст медленно опустился на колени перед Тиберием и искоса взглянул на Винсента – не ушел ли тот. Как бы не так. Наследник барона с прищуром смотрел на мгновенно поникшего жреца, выразительно оглаживая рукоять убранного в ножны кинжала. Неудавшийся чернокнижник вздохнул, для вида пошептал губами, пусть все думают, что он перед врачеванием, как надлежит, возносит молитву Солнцеликому, и начал осмотр.Он помнил, какое мертвенное, ледяное спокойствие овладело им в тот миг. Совсем недавно он летел во весь опор, окрыленный, не ведающий преград и опасностей – птица, устремленная к солнцу, – и вдруг путь его пресекся, точно золотой меч рассек туго натянутую нить, длань Митры встретила его, преградила дорогу, и самое дыхание его прервалось от внезапности и жестокости нападения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142