— А если Марк обнаружит пропажу рукописи и начнет нервничать? — Я больше не могла молчать.— Если он причастен к убийствам, он и так уже нервничает, — сказал Себастьян.— Может быть, он совсем распсихуется и сделает какую-нибудь глупость. Тут-то мы его, голубчика, цап-царап! — Даниель продел в петельку ремешок кожаной папки.Без особого душевного подъема я подумала, что, если Марк распсихуется, это может иметь самые печальные последствия для одной рыжей девушки, приятной во всех отношениях.— Не волнуйся, — очевидно, читая мои мысли, сказал Себастьян. — Мы тебя в обиду не дадим.В ту же секунду его мобильный телефон зазвонил — «наружка» предупреждала, что Марк садится в машину. Продолжать обыск не имело смысла, к тому же всем нам не терпелось узнать содержание романа, поэтому мы, аккуратно заметая следы нашего пребывания в жилище Марка, двинулись к выходу.Вернувшись к Себастьяну домой, мы вместе с присоединившейся к нам Надей уселись в рядок на диван и принялись за чтение, передавая каждый листок по кругу.Первым читал Себастьян, поэтому именно он заметил, что в рукописи не хватает двадцати семи страниц. Переглянувшись, мы продолжили читать дальше, а когда дошли до конца, стало ясно — самые худшие наши предчувствия сбылись.В романе описывались детство с дачными приключениями и шалостями — безобидными и не очень, участие в школьной самодеятельности, драмкружок при Дворце пионеров, театральное училище, первое увлечение — студентом-режиссером со старшего курса, первая большая роль, друзья и недруги, удачи и провалы. О Крымове не говорилось ни слова. Вернее, именно те страницы, на которых говорилось о Крымове, в рукописи отсутствовали.Разочарованное молчание повисло в комнате под стеклянным куполом.— Надо было искать дальше! — Даниель вскочил с дивана и досадливо топнул ногой. — А теперь он обнаружит пропажу романа и перепрячет эти страницы куда-нибудь в другое место. Или — еще хуже — уничтожит!— Думаю, он их давно уже уничтожил, — ответил Себастьян.Даниель раздраженно вздохнул. И вдруг бросился к столу, на котором лежала кожаная папка. Развернул ее и обыскал карманы на левой стороне.Раздался торжествующий вопль, и в руке у него оказались какие-то бумажки. По моему мнению, радоваться и вопить было не от чего — ни по количеству, ни по размеру, ни по виду бумажки и близко не походили на утерянные страницы. Однако вскочившие с дивана Себастьян и Надя явно не разделяли моего скепсиса.Бумажек было две. На одной — очевидно, листке, вырванном из блокнота, — было написано почерком Марка: по-русски — «Алина Выжнич», несколько строчек цифр — телефонные номера — и по-немецки — «Die Psy-chotherapeutin».— Психотерапевт, — перевел Себастьян. Вторая оказалась корешком квитанции об оплате услуг все той же Алины Выжнич.— Что же получается, — сказал Даниель.У них у обоих крыша съехала, что ли? Оба ходили к психотерапевту.— Не думаю, — медленно ответил Себастьян. — Скорее всего это Марк нашел врача для Крымова. И Марк платил за его лечение.— Но почему? — изумилась я.— Чтобы выяснить это, нам надо поговорить с Вайсбахом.И снова грянул звонок телефона. Я подпрыгнула на месте, потому что, честно говоря, эти звонки начинали уже действовать мне на нервы.Как оказалось, не напрасно. Положив трубку, Себастьян сообщил нам, что Марк оторвался от «наружки» и скрылся в неизвестном направлении. Глава 27ГОРЯЩАЯ РУКОПИСЬ Подбросив на ладони ключи от своего кабинета, Марк Вайсбах щелкнул выключателем и, провожаемый удивленным взглядом охранника в синей форме с бляхой на груди, торопливо зашагал по коридору, носящему следы недавнего ремонта — еще пахли краской стены, еще не вытерлось и не потеряло яркость цвета дорогое ковровое покрытие, еще ярко блестели незахватанные ручки дверей.В кабинете, бросив на пол портфель, он левой рукой включил компьютер, правой поворачивая ключ в ящике стола. Постучал по клавиатуре, набирая пароль, достал из среднего ящика пластиковую прозрачную папку на кнопке — точно такую же, как та, которую из его квартиры забрали сыщики, — только розовую, а не желтую, вынул из нее стопку бумаги. Все эти манипуляции проделывались с невероятной скоростью и ловкостью — казалось, что у него не две руки, а по крайней мере четыре. Еще один ключ — самый маленький — поворачивается в замке контейнера для дискет, и одна из них — белая с красным ярлыком — оказывается в дисководе. На ней только один файл — «Porogi.doc». Несколько секунд — и он уничтожен.Марк стремительно разворачивается вместе с вращающимся креслом к внушительных размеров белой корзине для мусора, над которой возвышается какое-то приспособление. Когда Марк вставляет первую страницу в прорезь приспособления, раздается негромкое жужжание. Листок превращается в комок бумажной вермишели. С непроницаемым лицом он отправляет в машинку для уничтожения бумаг страницы романа Прошиной — одну за другой.Дверь кабинета с грохотом распахивается. На пороге — Даниель и Себастьян, брови сдвинуты, пальцы на курках пистолетов. За их плечами — бледное, перепуганное лицо Марины.— Стой! — кричит Даниель, бросаясь вперед.Поздно. Марк хладнокровно бросает на стол спички с тремя снежинками на коробке — логотипом ночного клуба «Поземка». Из корзины для бумаг выбивается пламя.— Так надежнее, — говорит Марк и улыбается. — Если вы будете так любезны и уберете эти неприятные железки, мы могли бы с вами побеседовать по душам. Только, будьте так добры, принесите из соседней комнаты чайник. Мне не хотелось бы иметь проблемы с пожарной охраной. Глава 28САМОЗВАНЕЦ — Зачем вы это сделали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49