— Сомневаюсь, что вы бы это поняли.— Мы попытаемся, — хмуро сказал Даниель, затягиваясь сразу чуть ли не на полсигареты.Мы сидели вокруг него на приличном расстоянии — ангелы явно с тем расчетом, чтобы он не мог сбежать: Себастьян на стуле у двери, Даниель на подоконнике. А меня неизвестно почему жег нестерпимый стыд, и я забилась за шкаф с бумагами, но и там меня доставал насмешливый взгляд Марка.— Почему вы уничтожили ту часть романа Прошиной, где рассказывается о Крымове? — спросил Себастьян.— Потому что ее убили до того, как я успел уговорить ее переписать эту часть.— Зачем?— Чтобы она соответствовала действительности. Я не хотел, чтобы роман увидел свет в том виде, в каком он попал в наше издательство.— Но почему? — нетерпеливо спросил Даниель. — Что за странная привязанность к Крымову?Марк усмехнулся:— Мной двигала вовсе не привязанность к Крымову. По крайней мере, сначала.— А что же?— Любовь к Евгении. Понимаю, что это звучит слащаво, но это правда.— Да объясните вы все толком, наконец! — взорвался Даниель, спрыгивая с подоконника.— Кажется, я понял, — сказал Себастьян. — Вы не хотели, чтобы она повторила в романе свою клевету на Крымова, поскольку считали, что лгать еще страшнее и позорнее, чем быть оболганным, не так ли?Марк кивнул.— И вы пытались убедить ее в том, что она должна загладить свою вину перед Крымовым. Более того, вы, не имевший ко всей этой истории никакого отношения, чувствовали себя виноватым. Отсюда и ваша забота о нем. Вы нашли ему психотерапевта, вы посодействовали выходу его книги в вашем издательстве. С вашей подачи Прошина даже решила помириться с ним.— Все так. — Марк стал печален.— Но почему она так и не переписала роман?— Иногда продолжать делать ошибки проще, чем признать старые. Она не могла заставить себя рассказать о том, что отнюдь не делало ей чести. — Марк тяжело вздохнул и продолжил:— Я сумел уговорить ее. Она согласилась, что должна написать правду. Но не успела.— А зачем вы уничтожили весь файл целиком? — спросил Даниель.— У меня не было времени выбирать страницы. Я и так едва успел, — снова усмехнулся Марк.— А с чего это вы вдруг заторопились?— Услышал о новом убийстве и понял, что сразу возьмутся за меня как за одного из главных подозреваемых.— С чего вы взяли?— Ну, я все-таки не первый день живу на свете. К тому же не зря за мной с понедельника ездили ваши коллеги. Так вот, когда я понял, что за меня теперь возьмутся всерьез, я решил уничтожить все, что не уничтожил раньше.— Все равно я не понимаю зачем, — покачал головой Даниель.Марк посмотрел ему прямо в глаза:— После прочтения глав о Крымове начинаешь чувствовать отвращение не к тому, о ком они написаны, а к самому автору. А я не хотел, чтобы о моей любимой женщине думали плохо.Наступила тишина.— А вы хорошо работаете, — взгляд Марка остановился на мне. — Примите мои поздравления: вы профессионал высокого класса. Я даже почти влюбился в вас.Ой, как мне стало противно! Едва сдержавшись, чтобы не заверещать: «Не виноватая я, оно все само так сложилось», — я с неподдельным интересом занялась исследованием узора на ковролине.— Ну, — Марк встал, вытягивая перед собой руки, — где ваши наручники, господа? Не будем зря терять времени.И тут Себастьян сказал такое, от чего я покачнулась на своем стуле и едва не съехала на пол.— Раздевайтесь.Потрясенный, Марк замер:— В каком смысле?— В прямом. Снимите рубашку и брюки. Успокойтесь. Все, что мне нужно, — осмотреть вас.— Это произвол! — Марк сжал кулаки. Себастьян поднял пистолет:— Делайте, что вам говорят.На щеках Марка заиграли желваки.— Хорошо. Но вы за это ответите. Я подам жалобу.Себастьян кивнул:— Непременно. Но это потом. А сейчас раздевайтесь.Фигура у Марка оказалась очень ничего. Я даже пожалела... Впрочем, неважно, о чем я там пожалела, потому что сожаление было мимолетным.— Повернитесь. — Себастьян был суров и внимателен, как рабовладелец при покупке живого товара. — Можете одеваться.— Ну, и что вы собирались найти на мне? Мотив убийства? Родимое пятно в форме бабочки? — язвительно осведомился Марк.— Ни то, ни другое. Вы правда пятый сын в семье?Марк снова насмешливо посмотрел на меня и, нарочито медленно застегивая «молнию» на ширинке, ответил Себастьяну:— Ах, вот в чем дело. Вы не полицейские, а охотники за привидениями. Как это я сразу не догадался. Нет, не пятый, а всего лишь третий. Зря вы искали на мне волчью шерсть. А на Крымове искали?— На нем не искали. Искали в его квартире.— И нашли? — Марк засмеялся.— Представьте себе, нашли. Смех прекратился.— Вы что, серьезно? — растерянно спросил Марк.— Абсолютно. Дома у Крымова найдены волчья шерсть и белье со следами крови, принадлежащей жертвам.Марк помолчал немного:— А что говорит сам Крымов?— А ничего не говорит, — ответил Даниель. — Он пропал. А у вас мы еще возьмем кровь на анализ. На всякий случай.— Я не верю, что это может быть он, — пробормотал Марк. — Не верю.— Кто может знать, где он? Насколько мы поняли, родственников в Москве у него нет, с друзьями он в последнее время не общался. Марк провел ладонью по лбу.— Сегодня днем я заезжал к нему, чтобы отвезти на сеанс к психологу.., к психотерапевту. Но его дома не было. Тогда я подумал, что он почувствовал себя настолько хорошо, что решил поехать к ней сам, не дожидаясь меня. Надо позвонить Алине — психотерапевту, — может, он был у нее, сказал ей что-нибудь. Слушайте, про оборотня, это вы серьезно?— Серьезно, — ответил Себастьян. — Но если вам удобнее считать, что у нас не все в порядке с головой, то пожалуйста. Кстати, почему вы завели с Мариной этот разговор? Откуда такой интерес к оборотням и такие оригинальные мистификации?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49