— Совершенно верно. Хотя она и не похожа на особу, которая может себе это позволить. А как ты думаешь, кто делал этот фото?
— Наверное этот Кассис, печать которого на обороте.
— Нет, ему только отдали пленку для проявления и печатания. Видишь этот футляр на соседнем лежаке? Фото, наверняка, делал сосед черной, владелец этого лежака. Именно для этого он и покинул лежак, чтобы щелкнуть черную. Интересно, кто это был?
— Это был ребенок, — говорит Пумс, вглядываясь в фото.
— Почему ты так решила?
— Посмотрите, что там на соседнем лежаке.
— Солнечные очки и какая-то деталь одежды.
— Это детское трико, — говорит Пумс.
— Присматриваюсь. Действительно, трико очень короткое.
— Но очки-то не детские, — возражаю я.
— Наверное, это очки черной. Она отложила их на время фотографирования на соседний лежак.
Слышу, как кто-то входит с лестничной клетки в приемную. Бистро собираю содержимое сумки обратно в нее и прячу сумку в вазон. Двери открываются, входит Роберт в сопровождении юного блондина с робким взглядом.
— Привет тебе, краса и гордость адвокатуры! — говорит Роберт. — Не будешь ли ты так любезен и не представишь ли меня своей новой очаровательной секретарше, с которой я уже успел познакомиться по телефону?
— Это Роберт, — объявляю я. — Работает в полиции. Пумс с момента появления Роберта ведет себя подозрительно. Она краснеет, бледнеет и прячет за спиной руки, как плохо воспитанная девушка, не желающая здороваться с гостем.
— Что ты вытворяешь, Пумс, — заявляю я грозно. Пумс извлекает руку из-за спины и здоровается, но явно нехотя. Робкий блондин остался у двери, очевидно, у него нет особого желания общаться с нами.
Роберт целует сопротивляющуюся ладонь Пумс и поворачивается ко мне.
— У кого ты проведал о Щербатом Нусьо?
— У того, кто его разыскивает, — уклончиво отвечаю я. — Ты пришел по поводу Нусьо?
— Да, есть надежда, что мы взяли хороший след, — отвечает Роберт.
В комнате неожиданно темнеет: туча заслоняет солнце. Роберт смотрит в сторону окна и обращается к своему адъютанту:
— Стоило бы позаботиться о машине, — произносит он. Блондин приближается к окну, смотрит на небо, но многое разглядеть в этой позиции ему не удается: улочка узкая, а высунуться из окна ему мешают противопожарные металлические листы, вделанные в стену здания.
— Мы приехали на открытом авто, — объясняет Роберт. — Если пойдет дождь, нужно будет поднять брезент.
В комнате на секунду светлеет, и снова наступает полутьма. Блондин встает на цыпочки, вертит головой, пытается разглядеть небо.
— Отсюда ничего не увидишь, нужно выйти на балкон, — заявляет Роберт и решительным шагом направляется к портьере. Волосы у меня на голове встают дыбом, уже пятый или шестой раз за это утро. Ведь там, за портьерой, лежит Нусьо, а на балконе черная. Бросаю испуганный взгляд на Пумс. Пумс, о чудо, весело подмигивает мне.
Роберт секунду ищет шнурок портьеры, находит его и тянет. Портьера раздвигается. Я закрываю глаза. Слышу, как Роберт открывает балконную дверь Раскрываю глаза. Роберт стоит на балконе и изучает небо. Дверь пуста, ни следа никакого Нусьо. На балконе ни следа черной. Снова светлеет. Солнце показывается из-за туч. Роберт возвращается в кабинет.
— Дождя не будет, — сообщает он. — Скажи мне по крайней мере, где этот Нусьо крутился в последнее время?
— Он работал в баре. «Под Балконами», ничего больше о нем не знаю, — отвечаю я.
— В этом баре внизу?
— Да.
— Ну ладно, тогда мы пошли, — говорит Роберт и кивает блондину.
Выходят.
Я приближаюсь к балконной двери, смотрю на опустевший ее проем и голый бетон балкона и не верю собственным глазам.
Час назад здесь были два трупа. Куда они делись? Все это слишком походит на кошмарный сон.
— В четвертинке, которую я тебе оставил, ничего не плещется? — спрашиваю я у Пумс, ибо ощущаю сильнейшую необходимость подкрепиться. Пумс трясет головой в знак того, что бутылка осушена до дна.
— Можешь ты мне объяснить, что произошло с ними? — киваю я на дверь балкона.
Пумс принимает мину компетентной секретарши, в канцелярии у которой ничего не пропадает. Выходит на балкон и знаком призывает меня. Выхожу за нею. Пумс перегибается через боковую ограду и показывает пальцем вниз. Перегибаюсь и я и вижу выступающие из-под балкона две пары ног: дамские в чулках и черных туфлях и мужские в поношенных ботинках. Оба трупа лежат в полотняном навесе.
Здесь я должен объяснить это поподробней. Моя канцелярия находится как раз над баром. Перед входом в бар, на тротуаре стоят три столика, своеобразная терраска для клиентов, предпочитающих смаковать пищу на свежем воздухе. Над этими тремя столиками и смонтирован на металлической конструкции полотняный навес, прикрепленный к стене прямо под моим балконом. Обычно, когда навес приподнят, полотно закрывает вид с балкона на терраску бара. Но сейчас навес свернут. Передняя его планка чуть отступает от стены дома, создавая нечто вроде полотняного корыта. И в этом корыте, на высоте пяти метров от улицы лежит моя парочка покойников.
— Как они там очутились? — спрашиваю я Пумс. Я не удивился бы, если бы услышал от нее в ответ «Сами выскочили». В такое утро может произойти и подобное.
— Я должна была спрятать их, — деловито заявляет Пумс. — Этот господин Роберт звонил пятнадцать минут назад, что приедет лично по поводу Нусьо. Мне не хотелось, чтобы он застал их в канцелярии.
— Каким чудом ты совершила это? — удивляюсь я.
— Я перенесла через барьер сначала черную, потом Нусьо и опустила их вниз, — говорит Пумс. — Можете мне поверить, это было совсем не просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52