Верю ей. Ей пришлось намучиться с ними. Прегибаюсь через передний барьер: отсюда видно плечо Нусьо, из-под которого выглядывает плечо в черном рукаве. Трупы лежат друг на дружке.
— Нам повезло, что господин Роберт не посмотрел с балкона вниз, — говорит Пумс. Действительно, если бы Роберт взглянул вниз, он бы очень удивился.
Мы с Пумс стоим на балконе, опираясь на барьер, и смотрим туда, куда, к счастью, не взглянул Роберт. Он как раз выходит из бара вместе с блондином. Полицейские приближаются к открытому форду гигантских размеров, стоящему перед баром. Блондин садится за руль. Роберт рядом с ним. Блондин запускает мотор.
Неожиданно происходит нечто чудовищное. Верх навеса, находящийся как раз под нами, вздрагивает. Вся конструкция трясется и скрежещет. Высовываюсь поглубже вниз и вижу толстяка, хозяина бара, орудующего у рукоятки, приводящей навес в действие. Он крутит ее. Навес раскрывается!
Пумс судорожно хватает меня за рукав. Мы оба задерживаем дыхание. Разыгрывающаяся перед нами сцена бьет все рекорды гротеска.
Верхушка навеса неторопливо движется вперед и вниз. В раскрытом виде навес наискось опадает от стены к тротуару. По мере того, как навес распрямляется, трупы съезжают вниз и задерживаются на краю у передней планки. Такое положение сохраняется до тех пор, пока движение навеса замедленно, и полотно еще не натянулось. Последний энергичный рывок рукоятки выбрасывает навес до упора вперед, полотно стремительно расправляется, и трупы, словно выброшенные из пращи, дугой пролетают над тротуаром… и попадают один за другим в полицейский форд. В виде двух неподвижных манекенов сваливаются они за плечами полицейских к задней части машины, ноги же их торчат из кузова наружу.
9
В момент, когда небо одарило полицейский форд таким неожиданным грузом, машина была уже в движении. Теперь она резко тормозит. Роберт выскакивает из кабины.
Я не знаю, что там происходит дальше, потому что поспешно ретируюсь в кабинет и втягиваю Пумс вслед за собою. Запираю дверь, затягиваю портьеру, падаю в кресло и дышу, дышу. Пумс усаживается в кресло у машинки с таким видом, словно это кресло изготовлено из лучшего стекла. Вталкивает себе в рот четыре пальца левой руки, вытаращивает глаза и замирает в этой позе. Я тоже не двигаюсь.
С улицы доносятся свистки, неразборчивые крики, топот. Внутренним взором вижу Роберта у телефона в коридорчике бара; блондина, удерживающего напор толпы, сгромоздившейся вокруг форда, клиентов бара, поднявшихся на стулья терраски и пытающихся разглядеть хоть что-нибудь поверх голов уличных зевак. Интересно, сумеют ли кельнерша и толстяк распознать в этой сутолоке Щербатого в одном из двух трупов, свалившихся с неба? Для кельнерши это будет особенно горестная минута: прощай надежда на возвращение денег!
Отзывается автомобильная сирена, за нею другая. Слышно, как машины подъезжают, шум и гам возрастает, раздаются энергичные приказы, все это длится какое-то время, в конце концов машины разъезжаются, гул затихает, все успокаивается.
— Не поднялись к нам, — выдыхаю я и стряхиваю холодный пот со лба.
— А если бы они пришли, что бы вы стали делать? — спрашивает Пумс. Ее лицо постепенно приобретает нормальный цвет.
— Рассказал бы им все, что знаю, — говорю я.
— Вы знаете, кто убил Нусьо и черную?
— Пока что я лишь смутно догадываюсь, почему их убили. А вот, кто это сделал, я еще не знаю. Во внимание можно принимать две или даже три особы.
— Обычно оказывается, что убил как раз тот, кого меньше всех подозревали, правда?
— Ты делаешь такой вывод на основе детективных фильмов. В фильмах и в книгах, действительно, убивает обычно самый привлекательный из персонажей. Я не уверен, что и в жизни можно руководствоваться подобным принципом.
— А вы попробуйте, — уговаривает меня Пумс. — Вы просчитайте, кто из действующих лиц находится вне всяких подозрений, и наверняка окажется, что именно это — убийца.
— Я попробую. А пока что мне нужно кое-что проверить. Это пришло мне в голову, когда блондин выглядывал в окошко.
Приближаюсь к окну, подзываю Пумс.
— Выгляни, — прошу я ее. — Что ты там видишь?
— Стенку, — отвечает Пумс.
— А вот здесь, прямо под окном?
— Галерею. А как туда попадают?
— Такая же галерея есть и на третьем этаже. Они соединяются металлической лестницей. Это запасной выход на случай пожара. Им давно уже никто не пользовался. Дело в том, что выходы на эти галерейки с лестничных клеток замуровали много лет назад во время перепланировки дома. Они так и остались с тыльной стороны здания, как пережиток прошлой эпохи. Не знаю, почему их не разобрали. В детстве мы лазили по этим лестницам и заглядывали в окна. Помню, как испугалась одна соседка, мы застали ее как раз в тот момент, когда она укладывала в прическу искусственный шиньон. С тех пор я всегда с подозрением отношусь к женщинам с длинными волосами.
— А как же вы пробирались на эти лестницы? — спрашивает Пумс.
— Снизу из подъезда. Там была дверь, запертая на замок.
— Я хотела бы попасть туда, — заявляет Пумс, в которой, очевидно, пробудились отголоски детства. — Это возможно?
— Как раз в эту минуту мне пришла мысль, что можно попытаться. Давай посмотрим!
Выходим с Пумс на балкон. Из-под навеса доносятся голоса, комментирующие недавнее жуткое происшествие. Рассматриваем часть дома от нашего балкона до торца. Рядом тянутся многолетние нити плюща. Не очень густые, но довольно прочные. На высоте, с которой начинается соединяющая галерейки лестница, вдоль всего фасада пробегает лепной карниз. Если перешагнуть через поручни балкона, можно ступить на этот карниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52