После университета он не вступил в партийную ячейку, не ушел в партизаны, а по протекции родственников поступил на работу в муниципалитет, где дослужился до высокого чина. Участие в организации было для него осуществлением мечты. Вступив в ее ряды, он хотел бросить опостылевшую работу, порвать с буржуазным окружением, чтобы ничто не мешало служить идее, но Хименес убедил его остаться на службе. В политбюро Кальенте отвечал за чистоту кадров, и на этом поприще снискал себе славу жестокого и бескомпромиссного борца за чистоту рядов. У него в подчинении была команда, безжалостно расправлялась со всеми, кто, по его мнению, был предателем.— Товарищи, мы здесь, чтобы решить по какому пути пойдет революция. Мы должны четко определить позицию по отношению к сапатистам, — начал свою речь Кальенте. Он говорил короткими рублеными фразами, как Фидель и слегка картавил, как Ленин. — Это мелкобуржуазное отребъе, но за ними пошли беднейшие массы. Наша задача перехватить инициативу. Для того, чтобы размежеваться, нам нужно объединиться. Но есть опасность раствориться в их рядах. Чтобы этого не случилось, мы должны прийти на съезд как равные к равным. Но мы не будем равными, пока у нас нет символа свободы. У нас непобедимое учение, но боюсь, они этого не поймут. У нас наберется две-три сотни вооруженных людей, но чем они вооружены — мачете, ружьями времен Панчо-Вильи, бутылками с коктейлем Молотова. Где автоматы, которые нам обещали товарищи Луис и Карлос? Где гранаты? Вы говорите о преданности общему делу, говорите, что готовы отдать за него свои жизни, но пока мы видим, что вы не готовы отдать даже деньги. Пора определиться с кем вы, но помните: кто не с нами, тот наш враг, и мы будем беспощадны к врагам.— Партия Калашниковых с Кубы уже на пути в Вера-Крус, — поспешил оправдаться камарадо Луис. Несмотря на кондиционер у него на лбу выступали капли пота, и время от времени он промокал чело батистовым платочком.— Вы же знаете эту историю с гранатами: чертовы гринго, накрыли всю партию на границе, — сказал камарадо Карлос.— Никто этого не видел, — оборвал его Кальенте. — Каждый из нас должен день и ночь думать о пользе, которую мы можем принести организации. Вы должны помнить, что ваша жизнь уже вам не принадлежит, а вы забыли об этом.— Не так резко, товарищ Кальенте, — вступился за бизнесменов Хименес. — Товарищи неоднократно доказывали свою верность революции. Думаю, что и сейчас они справятся. Но главное сейчас не оружие, а Кукулькан. Без него мы будем выглядеть на съезде бледно. Но его у нас нет. Товарищ Москва, правда сообщает, что напал наконец на его след, но чем это кончится пока неизвестно.— Не верю, я этому гринго, нельзя было поручать ему операцию, — взорвался Кальенте.— Ты забыл, что это была его идея — осадил его Хименес. — Это он рассказал нам о Кукулькане. Он сказал, где находится Пернатый Змей. Он предложил его выкрасть и использовать в качестве национального символа. Это была хорошая идея и ты первый за нее ухватился.— Идея неплохая, но это не значит, что ее исполнение нужно было поручать гринго — не унимался Кальенте.— Убрать его еще не поздно, но пусть сначала найдет Змея, — вставил свое слово второй Хуарес.— А вот с Ласточкой надо кончать сейчас, — добавил камарадо Луис, который тайно ненавидел своего компаньона — отца Марии Рамирес. — Она сдала русскому сыщику Диаса и Санчеса., сотрудничает с полицией, спит с идейными врагами.— Поручим это Москве, — предложил Кальенте. — Пусть он думает, что мы ему еще доверяем.— А как быть с символом? — спросил «второй Хуарес».— У нас есть слепок, фотографии, закажем копию, и пусть дети — будущее нации, на щите покрытом национальным флагом, внесут его в зал, — сказал Хименес, — а подлинник, если он все-таки найдется, можно выгодно продать.Москва встретила Блюма низким серым небом и моросящим, поросячим, как он любил говорить, дождем. И подумалось ему, что нет наверно никакой Испании, а уж Мексики и подавно, что это все ему только пригрезилось, когда он задремал, тщетно пытаясь что-либо разглядеть через запотевшее окно пригородного автобуса, и пальмы в порту, и белая вилла у подножья сьерры, и веселое море, и крабы с шампанским… А Пернатый Змей — это зловещая сказка, когда-то кем-то рассказанная и позабытая до поры до времени, а теперь вдруг всплывшая со дна памяти.Нет, вот Змей существует, и он будет пожирать людей до тех пор, пока его не обезвредят, и сейчас во всем мире нет человека, который был бы ближе к этой цели, чем он, Ефим Блюм.С этой мыслью он и нажал звонок, некогда своей квартиры на Чистых прудах. Где ныне проживало беспокойное семейство Колобасовых.— Фима! Вот здорово! — искренне обрадовался его приходу Ленчик. — А Нинка с детьми на даче. Не знали они, что ты зайдешь, а то бы не поехали. Эти дети, иногда просто ставят в тупик. Васька тут на днях спрашивает: «А этот смешной дядя Фима, кто нам?». А Женька, хитрожопый, зараза, так ехидно ему отвечает: «Это наш первый папа». Умный, собака, весь в тебя пошел, наверно Эйнштейном будет или Березовским.— Леня, я прошу тебя… Ты прекрасно знаешь, кто отец детей — зачем же эти глупые разговоры разговоры.— Да, конечно, но когда я вижу, какие они умненькие и добрые, у меня возникает мысль о соавторстве.— Леня, мы взрослые люди…— Тогда пойдем на кухню и хлобыснем по стопке. У меня есть коньяк. дагестанский, конечно, однако вполне съедобный.Коньяк был и впрямь ничего себе. С дороги и по такой кляклой погоде, он показался Фиме, живой водой. Он даже попросил вторую рюмку, чем привел бывшего компаньона в восторг.— Предлагаю тост за сотрудничество и партнерство, — сказал Колобасов, держа перед собой рюмку как свечку, с помощью которой можно найти путь в прекрасное будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59