– Да-да, сэр, конечно. – Подхватив ведро, стюард скрылся из виду.
Саймон вошел в салон и осмотрелся. Как он и ожидал, здесь не было никого, – очевидно, все мучились в своих каютах. Он бы вышел на палубу, но там было слишком холодно. Наверное, Дженси права: было бы замечательно, если бы люди умели летать. Может, со временем они начнут летать через океан на воздушных шарах. Хотя скорее всего их и в воздухе будет тошнить.
Услышав скрип двери, Саймон обернулся и, не удержавшись на ногах, рухнул в стоявшее рядом кресло. Ударившись боком о ручку, он воскликнул:
– Проклятие!..
– Очень больно? – Хэл подошел к креслу. Саймон схватился за ребра и проворчал:
– Черт бы побрал это море и этот шторм! От всего этого с ума можно сойти. – Взглянув на пустой рукав друга, он в смущении добавил: – Впрочем, мне-то грех жаловаться.
Хэл пожал плечами.
– Хочешь бренди?
– Да, пожалуйста.
Хэл подошел к буфету, достал два бокала с тяжелыми донышками и поставил их на стол, с замечательной ловкостью маневрируя при качке. Потом вынул из кармана серебряную фляжку, откинул крышечку и разлил бренди по бокалам.
– Недурно, – кивнул Саймон, сделав глоток. Внимательно посмотрев на друга, он вдруг спросил: – Ты что, пьян?
– Я бы не сказал, что пьян, однако… Видишь ли, я все думаю про свою руку. Вернее, о том, что она могла бы мне пригодиться.
– А-а… ты про опарышей?..
– Да, меня постоянно мучит эта мысль. А бренди помогает. Черт побери, уж лучше бы я потерял ногу! Или глаз.
Саймон потупился и пробормотал:
– Просто мне очень повезло, вот и все.
Хэл сделал глоток бренди, потом вдруг спросил:
– Как ты думаешь, я окажусь на небе целиком или без руки?
Саймону нечего было на это ответить, и он сменил тему:
– Знаешь, Джейн выворачивает наизнанку, а я не знаю, что делать. Она очень плохо переносит качку. А ее кузина даже умерла от этого, когда они плыли в Канаду.
Хэл сел в соседнее кресло.
– Я понимаю, что тебя беспокоит. Но ведь Джейн не умерла по дороге сюда…
– Но ей действительно очень плохо. И она кричит на меня каждый раз, когда я вхожу.
– Значит – ничего страшного. Уж если кричит, то жизни ее ничего не угрожает. А… тебе негде спать? Тогда иди ко мне. А для Оглторпа мы уже повесили гамак. Кстати, твои бумаги под матрасом, так что не беспокойся за них.
– Ох, мне сейчас не до этого. Неужели ты не понимаешь, что я не могу оставить Дженси одну?
– От тебя будет больше пользы, если ты немного отдохнешь.
Покинув салон, Саймон пошел к Джейн, чтобы сообщить ей о предложении Хэла. Она встретила мужа не очень-то ласково, но ее ответ был предельно искренним.
На следующее утро, услышав, что открывается дверь, Джейн громко застонала. Она понимала, что Саймон желал ей только добра, но не хотела, чтобы муж увидел ее в таком состоянии. Ночью ей удалось немного поспать, однако она понимала, что по-прежнему выглядит ужасно.
– Джейн, как ты себя чувствуешь?
Она промолчала.
– Дорогая, я сейчас уйду. Я только привел тебе помощницу. Ее зовут Грейс Питт.
Через несколько секунд дверь закрылась, и Дженси поняла, что Саймон ушел. Чуть приоткрыв глаза, она пробормотала:
– Вы… Грейс? – Дженси умирала от жажды, но знала, что ее опять вырвет, если она попьет.
– Да, мэм, – ответила женщина. – Если не возражаете, я вынесу ведро.
– Да, пожалуйста.
Может, без этой вони ей станет легче? Но она знала, что не станет. Знала, что ее скорее всего ждет смерть.
Дверь открылась, а потом снова закрылась. Дженси со стоном закрыла глаза. Она не хотела умирать – ведь у нее был Саймон! И в то же время она призывала смерть как единственное избавление.
Грейс Питт? Откуда же она родом? Ах, сколько бы Саймон ей ни заплатил, она выполняла ужасную работу. Даже когда Дженси ухаживала за Джейн, ей было противно. Но все-таки хорошо, что нашлась эта женщина. Хорошо, что Саймон ее сейчас не видит…
Видимо, она вздремнула, потому что у нее появилось ощущение, что она проснулась, когда Грейс сказала:
– У меня тут каша, мэм. Хотите попробовать?
Есть совсем не хотелось, но Дженси понимала, что надо хоть немного поесть.
– Да, конечно. Пожалуйста, помогите мне сесть.
Грейс помогла ей приподняться, и Дженси, собравшись с духом, проглотила ложку каши. Грейс, стоявшая у кровати, с одобрением кивнула:
– Вот и хорошо. Поешьте еще.
«Сколько же ей лет? – подумала Дженси, взглянув на женщину. – Наверное, лет тридцать. Но может быть, гораздо меньше. По такому лицу очень трудно определить возраст».
Дженси заставила себя съесть еще несколько ложек, потом сказала:
– Воды, пожалуйста.
– Вы хотите умыться?
– Я хочу пить.
– А может, лучше пива, мэм?
– Нет, воды.
– Я бы не стала пить воду, мэм. На этом корабле отвратительная вода. От нее вам станет еще хуже.
«Возможно, она права, – подумала Дженси. – Наверное, вода уже испортилась».
– Тогда пива.
Грейс вышла из каюты и вскоре вернулась с оловянной кружкой в руке. Сделав глоток пива, Дженси с удивлением обнаружила, что оно прекрасно утоляло жажду. Вцепившись в кружку, она сделала еще несколько глотков – и ее опять вырвало.
Так продолжалось несколько дней, временами ей становилось лучше, но каждый раз, когда она ела или пила, тошнота снова подступала и снова хотелось умереть. А однажды она услышала пронзительный визг и решила, что это кричит кто-то из пассажиров, кричит, не выдержав мучений.
– Не волнуйтесь, мэм, – сказала Грейс. – Это забили свинью. На обед будет жареная свинина.
При мысли о свинине ее вырвало, и она пожелала, чтобы гадкая посудина под названием «Эверетта» разбилась о скалы.
В такие минуты смерть казалась ей избавлением от мучений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97