— Думай, что делаешь, дочка! Не позорь меня такими недостойными выходками!— Если вы запорете его насмерть… — Она глубоко вздохнула и твердо встретила на его взгляд, — Если вы запорете человека, которого обязаны наградить — вы опозорите себя.Во дворе замка воцарилась гнетущая тишина. Никто не смел пошевелиться. Никто не смел произнести ни звука. Все навострили уши: всем хотелось услышать, что происходит между отцом и дочерью. Но они говорили так тихо и сдержанно, что никто ничего не расслышал.Наконец пылающий гневом сэр Эдвард повернулся, одним выразительным движением головы приказав прекратить экзекуцию, и, не обращая внимания ни на ожидающую толпу, ни на привязанного узника, уволок в замок свою непокорную дочь. 12 — И речи быть не может! — Сэр Эдвард метнул на дочь яростный взгляд. — Я не награждаю головорезов!— Отец, пожалуйста! Прошу вас! — стиснув руки, Розалинда следила, как он сердито расхаживает по зале. — Вы выслушали Клива. Вы выслушали сэра Роджера. Почему вы не хотите выслушать меня?— Это не твоя забота. Женщинам не следует вмешиваться…— Это моя, и только мой забота! — воскликнула она в праведном негодовании.Услышав столь дерзкий выкрик дочери, посмевшей противоречить ему, сэр Эдвард в гневе воззрился на нее:— И это — послушное дитя, которое я отправлял в Миллуорт? Неужели эта возмутительная строптивость — образчик воспитания, которое ты получила у леди Гвинн? — Он испепелял ее взглядом. — Я — хозяин Стенвуда, мисс. Здесь каждый человек и каждый камень находятся под моей защитой. И если то, что я считаю своим, оказывается под угрозой — это значит, что угрожают мне. Тот, кто осмеливается на подобные посягательства, платит дорогую цену.— Но не ценой его жизни, — тихо промолвила она. Ее голос звучал совсем смиренно, по мере того как возрастал ее страх за Черного Меча.В напряженном ожидании отцовского ответа Розалинда лихорадочно соображала, каковы будут последствия, если она во всем признается отцу. Если он поймет, что речь идет о ее муже, тогда, быть может… Она прижала пальцы к губам, не зная, на что решиться, Ей так хотелось надеяться, что тогда отец освободил бы пленника. Но упрямое и зловещее выражение лица разъяренного лорда достаточно красноречиво свидетельствовало: тому, кто посмел нанести урон репутации его единственной дочери, не приходится рассчитывать на награду или хотя бы на снисхождение. Отец не стал бы разбираться в тонкостях языческого ритуала обручения. Он и сейчас зол до крайности, но ярости его вообще не будет границ, если ей придется рассказать обо всем, что случилось. Нет, с сожалением признала она, тайну раскрывать нельзя, потому что это означало бы смертный приговор для Черного Меча. С другой стороны, при нынешнем положении дел, похоже, ему грозит та же участь, если она не сумеет убедить отца пощадить его.С твердым намерением любой ценой сохранить спокойствие и рассудительность — Розалинда приняла самый благонравный вид.— Вы наслушались страшных сказок о Черном Мече от Клива, я уверена в этом. Но вы должны понять…— Да что это за имя такое? Черный Меч, скажите на милость! Вполне подходящее прозвище для разбойника и душегуба! Оно только лишний раз подтверждает рассказ мальчишки.— Его зовут Эрик, — вставила Розалинда. — Он из местечка, которое называется Уиклифф. Отцовские глаза сузились.— Это он так сказал тебе?Розалинда кивнула и подошла ближе к отцу.— Он не отрицал, что прошлое у него неблаговидно, но согласился нам помочь. И очень заботился о нас. Он даже сделал волокушу для Клива.— Волокушу?Розалинда уловила любопытство в голосе отца, и это показалось добрым знаком.— А разве Клив умолчал об этом? Он был ранен и не мог идти сам. Черный Меч… — я хотела сказать Эрик — смастерил нечто вроде… тележки без колес… и в этой волокуше он вез Клива все время…Она наблюдала, как отец переваривает эту новую порцию сведений, и, чтобы не дать ему возможности отмахнуться от них, продолжала:— Он для нас охотился, и благодаря ему у нас была пища. Он даже сделал мне пару башмачков из двух кроличьих шкурок.Отец поджал губы и отвернулся. Когда он снова обратился к ней, его лицо все еще сохраняло подозрительное выражение.— По словам твоего пажа, он видел, как ты отбиваешься от этого человека, и был вынужден броситься на твою защиту… — Лорд Эдвард осекся: было очевидно, что ему трудно обсуждать вслух такую возможность, о которой даже подумать было нестерпимо.— Клив ошибся. — Ложь слетела с ее уст без видимых затруднений, и Розалинда была готова провалиться сквозь землю от стыда, что выставляет Клива в столь невыгодном свете. Она как-нибудь сумеет загладить свою вину перед мальчиком, пообещала она себе. Но нельзя же допустить, чтобы Черного Меча казнили. — У Клива голова кружилась, он тогда еще не вполне пришел в себя от раны, от лихорадки… Он с самого начала отнесся враждебно к чужому человеку. Он… может быть, он немного стыдился того, что сам был не в состоянии опекать меня в пути.Розалинда перевела дух; она еще не смела надеяться, но ее окрыляло уже то, что лицо отца утратило свое непреклонно-мстительное выражение: теперь он выглядел слегка озадаченным. Господь милосердный, горячо молилась она, сделай так, чтобы отец пощадил Эрика.Сэр Эдвард молчал, и Розалинде казалось, что она чувствует, как борются в его душе жажда мести и стремление быть справедливым. Наконец он прокашлялся и заговорил.— Что ни говори, он убийца и сам это признает. Вор. Разбойник. — Он словно выплевывал слова, так велико было его отвращение. — И такое прозвище, как Черный Меч, заслужено явно не богоугодными деяниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133