Их лица были скрыты черными масками, под широкими полями низко надвинутых шляп белели только круглые отверстия для глаз. Вайолетт первая увидела их из-за плеча Аллина, ее предостерегающий крик был полон ужаса.
Аллин резко повернулся, подхватил с земли свою трость и со свистом обнажил спрятанный в ней стальной клинок. Затем шагнул между Вайолетт и нападавшими, приняв оборонительную позицию.
— В дом, — бросил он ей через плечо так тихо, словно не хотел, чтобы они его услышали.
Но они услышали. Один из нападавших отделился от остальных, стремясь уйти в сторону на недостижимое для клинка Аллина расстояние. Аллин отступил на шаг-другой, чтобы не допустить этого.
Вайолетт тоже подалась назад, освобождая ему путь. Ее сковал леденящий ужас, куда более болезненный, чем удар сабли. Она понимала, что сейчас ей нельзя мешать Аллину. Вайолетт не представляла, как он один сможет расправиться с ними. Надо что-то придумать, как-то помочь ему. Но ей ничего не приходило в голову. Она услышала за спиной крик Марии и, обернувшись, увидела ее в дверях виллы с прижатыми к губам руками.
Аллин оборонялся, красиво и умело нанося удары. Быстрыми неуловимыми движениями он сдерживал сразу троих, парируя, уклоняясь, делая выпады, и при этом не допускал, чтобы четвертый из нападавших подобрался к Вайолетт. В меркнущем свете дня его лицо выглядело мрачным и сосредоточенным.
Один против четверых! Сабли со свистом скрещивались, клацали, градом сыпались удары. Противники Аллина делали выпады и отступали, толкаясь, сбиваясь в кучу, вскрикивали, ругались, отдавали команды друг другу и вопили от боли, ощутив жалящие уколы его сабли. На рукавах их одежды тут и там появлялась кровь, тяжелое сопение от ярости и усилий переходило в хрип.
Аллин дрался с исключительным мастерством. У него была твердая и точная рука, он искусно пользовался приемами, которым научился у лучших мастеров фехтования Парижа и Рима. Хотя его противники и были сильны, они отнюдь не обладали такой выверенной точностью движений и блистательно рассчитанной стратегией. И вот один из них, издав предсмертный крик, упал, пронзенный сверкающей саблей Аллина.
Пока Аллин вытаскивал клинок из тела, четвертый из нападавших, скользнув за его спиной, устремился к Вайолетт. Двое других накинулись на Аллина, стремясь совместными усилиями одолеть его, поэтому некоторое время ему пришлось яростно защищаться.
Вайолетт неуклюже побежала к арке, увитой виноградом, пытаясь обогнуть стол так, чтобы он оказался между нею и ее преследователем. Но тот с жестоким смешком протянул через стол левую руку к е груди. Она отпрянула, однако он успел схватить драгоценный флакон, висевший на цепочке, и рванул его на себя. Вайолетт качнулась вперед и ударилась животом об угол стола. С ее губ сорвался стон, колени подкосились, и, чтобы не упасть, она ухватилась руками за столешницу. Мужчина неспешно, почти лениво замахнулся саблей — настолько он был уверен в себе.
Вспышка ярости вдруг ослепила Вайолетт. Не раздумывая, она приподняла стол за крышку и толкнула его вперед.
Цепочка ожерелья оборвалась. Человек в маске отскочил, но недостаточно проворно — стол обрушился ему на ногу. Он выругался, высвобождая ее. Вайолетт же отступила назад, пытаясь сохранить равновесие. В ярости оскалив зубы, мужчина с саблей отшвырнул стол и, хромая, начал снова приближаться к Вайолетт.
Отражавший удар за ударом Аллин увидел это и испустил крик отчаяния. Но тут со стороны садовой калитки донесся боевой клич, и Джованни с искаженным яростью лицом кинулся к противнику, размахивая серпом. Остро заточенный серп представлял собой грозное оружие, но уступал сабле в длине и боевых качествах.
Нападавший повернулся лицом к новой опасности. У Джованни был единственный шанс — быстрота: приблизиться к противнику, пока тот не успел пустить в ход саблю. Пригнувшись, он ринулся вперед, вращая перед собой серп, как оружие древних богов. Они схватились врукопашную. Удары сыпались градом. Хромой оступился и упал, увлекая Джованни за собой. Оба рухнули на плитки сада.
В схватке человек в маске выронил саблю, Джованни отбросил ее, и, клацнув, сабля упала к ногам Вайолетт. Она быстро наклонилась, чтобы поднять ее, но, застонав от боли, снова выпрямилась. В этот момент Вайолетт увидела, как противник извернулся, сунул руку под плащ, и в руке у него блеснул стилет.
Она предостерегающе крикнула. Джованни услышал и тотчас схватил запястье человека в маске сильными пальцами. Рыча, они покатились по земле — сила против силы, решительность против ярости.
Вайолетт с саблей в руке быстро шагнула вперед, напрягая зрение в сгустившейся темноте, готовая вмешаться. Но боровшиеся двигались слишком быстро, и она боялась промахнуться.
Они снова оказались на ногах, через мгновение отделились друг от друга и двинулись по кругу. Отблески последних лучей света голубыми звездами вспыхивали на серпе Джованни; клинок стилета в руке его противника сверкал, словно жало.
Как по безмолвному сигналу, они подскочили друг к другу, яростно рыча, задыхаясь от напряжения, пытаясь то так, то эдак захватить друг друга, скользя и спотыкаясь. Вдруг раздался глухой звук удара, и в ту же секунду Джованни тяжело взмахнул серпом.
Нападавший упал, из огромной дыры у него на шее хлестала кровь. Джованни постоял мгновение, глядя вниз, потом поднял на Вайолетт глаза, потемневшие от боли и раскаяния.
— Я должен был прийти раньше, мадонна, — прошептал он. — Я услышал ваш крик, но был без оружия…
Он взялся за ручку стилета, торчавшего у него из груди, и рухнул на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127