Почему кругом такая бедность? Я этого не понимаю.— Это понимают лишь сами пионеры, — сказал Сет. — Они живут будущим.Гарнет открыла еще одну коробку со сладостями. Работая, она напевала веселую песенку приграничных жителей. Такого хорошего настроения у нее уже не было много месяцев. Начало марта выдалось теплым, предвещая скорый отъезд домой.— Ты утром выходил на улицу, дядюшка? — спросила она между куплетами. — Настоящая весна!— Это только кажущееся тепло, детка.— Кажущееся? Не может быть! Когда миссис Хендерсон вчера покупала новые ткани, она сказала, что вся прерия уже в цвету.— И она права, — раздался знакомый голос. На пороге стоял Брант Стил. — Приглашаю вас самой убедиться в этом, мадам!— Я занята, — холодно ответила Гарнет. — Кроме того, мой дядя говорит, что все эти весенние признаки только кажущиеся.Сет засмеялся:— Я имел в виду, дорогая, только то, что зима-старушка еще напомнит о себе. Пока не раскрылись почки на кустах и деревьях, еще нет настоящего тепла. Деревья лучше знают, когда холодам конец. Вот почему они редко страдают от последних заморозков. Цветы же в прерии более неприхотливы и нетерпеливы.Гарнет поставила в кувшин принесенный Брантом букет.— И не только цветы здесь бывают нетерпеливы, дядя.— Наденьте шляпку и шаль, — посоветовал Брант.— Не командуйте мною, сэр! Пока что вы меня не наняли.— Пожалуйста.— Вот так-то лучше.Она улыбнулась и отправилась в жилую часть дома, откуда вернулась уже одетой для прогулки.Шляпку и шаль — то и другое черного цвета — Гарнет позаимствовала у тети, поскольку свою шляпку из голубой тафты она безнадежно испортила, пытаясь покрасить соком боярышника, как, собственно, погубила гуталином и шаль.Брант ненавидел этот унылый цвет не только потому, что он напоминал ему о его вине, но и потому, что черное скрадывало красоту и юность девушки. Упорство, с каким Гарнет продолжала одеваться в этот цвет, огорчало его не меньше, чем всю ее семью.— Вы, похоже, оделись не по сезону, — посетовал он.— Для вдовьего облачения нет сезонов, — твердо произнесла Гарнет.Брант последовал за ней на улицу. Гарнет и виду не подала, что с первого взгляда узнала экипаж: лошадь и бричка были теми же самыми, на которых Брант возил ее кататься во время праздника, когда она в порыве негодования выстрелила в него из револьвера.Они не спеша поехали в западном направлении, Брант почти ничего не говорил. Колеса прогремели по деревянному мосту через небольшой ручеек.— У нас дома мосты, как правило, покрывают настилом, — заметила Гарнет.— Чтобы дождь не попадал в реку? — пошутил он.Девушка улыбнулась:— Не смешно. Чтобы лошади не видели бегущей воды, которая часто пугает их.— Ну уж только не на Западе. Здесь они запросто переплывают через бурные реки, да еще с грузом на спине. Может быть, вашим пугливым животным с Востока проще надевать шоры?— А мне нравятся покрытые настилом мосты, — упрямо возразила она. — Я считаю, они выглядят очень живописно.— Как и вся родная, старая Новая Англия, — протянул Брант.— Так и знала, что опять поссоримся Мы, как два кремня, которые не могут соприкоснуться, чтобы не посыпались искры. Зря я поехала с вами. Остановитесь и позвольте мне сойти. Я иду домой.— Чтобы еще подрасти, не так ли? — съехидничал он. — Вот уж не думал никогда, что буду потакать детским капризам.— Мне уже почти девятнадцать! — обиженно воскликнула она.— Сущий ребенок. А мне вот двадцать девять, а через пару месяцев будет тридцать.— Просто старик, — язвительно отозвалась Гарнет. — Вот уж никогда меня не привлекали старички.— В таком случае, моя радость, расслабьтесь. Чего вам бояться такого ветхого дядьку?— А я вас и не боюсь, Брант Стил! Иначе не сидела бы сейчас здесь. Я не настолько глупа, чтобы вторично рисковать собой.— Да вам и в первый раз ничего не угрожало, Гарнет. У меня и в мыслях не было причинить вам какой-либо вред. Напротив, это я сам оказался в опасности.— Не собираюсь обсуждать эту тему, — отрезала она и отвернулась, показав ему свой надменный профиль. — Где же обещанная ваша красота?— Да вокруг вас, моя дорогая, но чтобы увидеть ее, надо перестать сердиться.Несмотря на раздражение; вызванное перепалкой, Гарнет не могла не восхититься красотой цветущей прерии. Конечно, этот ландшафт нельзя было сравнить с ландшафтом Новой Англии, они были совершенно несхожи: такого простора, как здесь, не было даже в большой Коннектикутской долине. Она чувствовала сильный и терпкий запах полыни, пышно разросшейся на песчаных низинах, и вспоминала цветущий лавр и рододендрон на склонах холмов на родине. Росшие тут васильки могли соперничать с цветами люпина в лесах у нее дома, а лаванда напоминала дикую герань на расстилавшихся вокруг Авалона лугах. Лютики и дикие маргаритки были ей знакомы, но нежные, похожие на тюльпаны, темно-красные цветы она видела впервые.— Ну как? — Брант спросил так гордо, будто все это великолепие было делом его рук.— Да, довольно мило, — согласилась Гарнет. — Для тех, кто любит голые равнины, коровьи лепешки и кактусы. — Она не хотела уступать ему ни на йоту.— Обязательно было это говорить?— Я еще забыла упомянуть обглоданные кости.— Что же у вас во рту: язык или змеиное жало?— А вы больше задирайтесь, еще и не так получите. Наши Беркширские горы и большие речные равнины намного лучше этих пустошей. У нас повсюду дороги, фермы, коттеджи, а тут — лишь не отмеченные ни на одной карте тропы.— Цивилизация?— Да, а здесь нет даже видимости ее. Скажите, что это за пушистое растение с шариками, как у чертополоха?— Трава локо. Поев ее, коровы становятся просто бешеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83