Но в чем же?» – думала герцогиня.

2


Я любила юношу, юношу, оо…
Я любила юношу давноо…

Отдала я златосеребро, оо,
Отдала я сердце ему свое,
Юноше, юноше, юноше, давноо…

Погода резко переменилась, будто приветствуя возвращение императора. Солнце посылало свои золотистые лучи в этот послеполуденный час на дворцовые парки в решительной попытке порадовать последние пожухлые розы, ставшие похоронным гимном ушедшему лету.
Через открытые окна музыкальной комнаты выплывали чарующие звуки. Инос пела, аккомпанируя себе на спинете. Ее легкие пальцы порхали по клавишам в сложных аккордах, арпеджио и пассажах, превращая мелодию простенькой песенки в изысканный набор вариаций.
Ах, Джалон, услышал бы ты!
Она оборвала мелодию на диссонансном аккорде и, развернувшись на трехногом вращающемся табурете, строгим взглядом окинула всех собравшихся. Люди толпились в дверях, но большая часть их торчала за окнами. Секретари, лакеи, легионеры – оказались они там, конечно, случайно… Возмущенная столь откровенной назойливостью, Инос захлопнула крышку инструмента и резко встала, сверкая гневным взором. Слушатели испуганно попятились, а затем ударились в паническое бегство.
С тех пор как она стала адептом, прошло только два дня, а ее уже тоска заедала. За что бы она ни бралась, все получалось как бы само собой. Верховая езда – никаких проблем, сколько угодно и на чем угодно. Рисовать она всегда очень любила, но теперь эскизы не радовали: несколькими штрихами она сразу же достигала сходства. Поэзия, рукоделие… результат превосходный. Когдато с трудом дававшаяся стрельба из лука отныне потеряла прелесть преодоления! Бравый гвардеец и неутомимый танцор… Инос довела этого милого юношу до полного изнеможения, заставив протанцевать с ней ночь напролет.
Ни в чем больше не было ничего особенного. Абсолютно ни в чем!
Но, во имя всех Богов, где же Рэп?
Отыскав недавно сброшенные туфли и сунув в них ноги, Инос отправилась на поиски императора. Решительно поджав губы, она шла по лестницам и коридорам дворца.
Миновать анфиладу комнат оказалось невозможно даже для адепта: герольды, лакеи, камердинеры множились, вырастая словно изпод земли. Этот мощный бюрократический заслон надежно оберегал покой императора. Страх потерять голову за допущенный промах был мощным противоядием любому очарованию. Чтобы получить аудиенцию, требовалось иметь разрешение. И когда пятый или шестой бедолага, заикаясь, соглашался содействовать просительнице, первый начинал приходить в себя и слезно умолял Инос не лезть напролом.
Наконец она уступила их полным ужаса мольбам и опустилась в кресло – дожидаться вместе с прочими просителями, а таких было человек сорок, если не больше. Рядом, на жестком диване, покорно сидел тихий как мышь имп из Богами забытого городка в Северном Питмоте. Его заботила лишь однаединственная проблема – водоснабжение родного города, до всего остального ему дела не было. Как Инос ни пытала импа, ей не удалось вытрясти из бюрократа ничего интересного. Ради блага родного города сей достойный муж готов был просидеть в бесплодном ожидании императорской аудиенции хоть целый месяц.
Инос жаждала найти возлюбленного. Кроме того, ей нужно было позаботиться о своем королевстве. Добираясь из Араккарана в Хаб, она натерпелась достаточно мытарств, чтобы теперь чтонибудь могло ее остановить.
К счастью, ее терпение не подверглось слишком долгому испытанию. Из двери во внутренние покои вышел старший герольд в камзоле, изукрашенном таким количеством золотого позумента, что это одеяние походило на кирасу и весило не менее сотни футов. Встав в дверном проеме, он провозгласил:
– Его императорское величество извещает, что сегодня никто более не будет допущен в его личный кабинет. Примите мои искренние сожаления, господа, и возвращайтесь, если желаете, завтра. С утра будут рассмотрены списки и названы получившие аудиенцию.
Никто из ожидавших не сдвинулся с места.
Герольд тоже не спешил уходить. Изза спины он извлек грифельную доску и, надув губы, полюбовался на то, что было на ней написано; затем снова засунул ее за спину. Окинув взглядом собравшихся, он вновь начал провозглашать:
– Ее величество королева Иносолан, ее сиятельство герцогиня Кэйдолан, доктор Сагорн. Если ктолибо из названных присутствуют сейчас здесь, назовитесь. Император ждет вас.
Встав с кресла, Инос приблизилась к герольду. За ее спиной просители зашевелились, пряча в мешочки свои драгоценные свитки пергамента, чтобы на следующее утро извлечь их оттуда. Ни Кэйд, ни Сагорна Инос среди этой толпы не увидела.
Герольд вел Инос через длинную анфиладу пышно убранных комнат, в которых возвышались величественные, но не зажженные камины. Переходя из одного помещения в другое, Иносолан невольно замечала скрытые за панелями небольшие потайные дверки, которыми пользовались, похоже, довольно часто. Действительно, стоит ли заставлять важную или нужную особу толкаться среди черни, если существует более короткий путь к властителю?
Добравшись наконец до императорского кабинета, Инос и там не увидела Эмшандара. Герольд ввел королеву Краснегара в небольшую уютную гостиную, находившуюся сразу же за кабинетом. Здесь в камине пылал веселый огонь, а в сторонке – небольшой столик с хрустальными графинами и кубками. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на парковый цветник. Сырость затяжных дождей и холод приближающейся зимы надежно погасили яркие краски ушедшего лета, так что пейзаж выглядел угнетающе. Эмшандар стоял, облокотившись о камин и изучающе поглядывая на графины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185