— Пожалуйста, успокойтесь, мистер Торнтон. Мой долг состоит в том, чтобы передать вам волю умершего. Право выбора, естественно, Остается за вами.
Пирс несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, вернулся и сел.
— Хорошо, Холлингсби, я выслушаю до конца этот бред.
— Спасибо. — Перевернув страницу, поверенный поправил очки. — В приложении к завещанию оговаривается следующее: прежде чем вступить в полное, законное и окончательное владение всем наследством, вам надлежит выполнить два условия. Первое: вы должны не только признать себя герцогом Макхэмом, но в течение двух лет вы
обязаны заботиться о слугах, вести все дела с надлежащим
усердием.
— Понятно. А второе условие?
— Второе. За этот срок вы обязаны жениться и произвести на свет законного наследника.
— Иными словами, это не должен быть ублюдок вроде меня? — уточнил Пирс.
— Совершенно верно.
— Скажите-ка мне, Холлингсби, — спросил Пирс насмешливо, — что, если моя герцогиня окажется такой же неплодовитой, как жена Фрэнсиса Эшфорда? Или, например, она окажется вовсе бесплодной? А что, если, упаси Господь, она родит дочь вместо сына? Как быть, черт подери, если я сам буду неспособен произвести наследника? Вы ведь знаете, такое бывает. Как тогда?
— Герцог предусмотрел и эту возможность. Во время моего последнего визита к нему он вручил мне запечатанный конверт, который я храню в сейфе. Он подлежит вскрытию спустя два года после того, как вы признаете себя герцогом Макхэмом со всеми вытекающими из этого последствиями и если по истечении этого срока у вас все еще не будет наследника.
— А если я полностью выполню условия?
— Тогда вы становитесь полноправным наследником.
— Предусмотрительный у меня папочка, не правда ли?
— И последнее. На время испытательного двухлетнего срока вам полагается еженедельное содержание в размере десяти тысяч фунтов.
— Какая щедрость!
— По истечении двухлетнего периода с соблюдением всех условий вы вольны либо вернуться к прежней жизни, либо остаться герцогом, но в любом случае вы становитесь обладателем всех средств покойного герцога, а ваш сын наследует титул герцога Макхэма.
— Счастливый парень.
— Весьма, — согласился Холлингсби, тактично игнорируя сарказм Пирса.
— Каково же состояние?
— Простите?
— Хотелось бы поточнер узнать, чего была лишена моя мать.
— Приблизительно около двадцати миллионов фунтов.
— Черт! — Пирс обхватил голову руками. — Если бы негодяй был жив, я убил бы его своими руками!
— Вероятно, после того, что вы услышали, вы измените свое решение?
— Нет! — Пирс вскочил и направился к двери. — Разорвите это проклятое завещание в клочья! Я не возьму ни единого шиллинга из рук убийцы моей матери!
— Подумайте о…
— Слишком поздно! Уже тридцать лет как поздно!
Глава 7
Пирс потерял всякое представление о том, сколько времени прошло с того момента, как он выбежал из конторы Холлингсби, нанял кеб и стал бесцельно кружить по узким улочкам Лондона. Остановившись только на минуточку, чтобы купить бутылку виски, он забился в самый угол экипажа.
Подумать только, он — герцог, ну разве что не король, К черту, к черту Макхэма, к черту его титул и его трижды проклятые деньги!
Сделав глоток виски, Пирс постарался успокоиться. Итак, герцог Макхэм — его отец. Ну что же, асе совпадает: рассказы матери, необъяснимые визиты герцога в работный дом. В конце концов, почему он так разволновался? Ведь он знал, что его отец знатный человек. Да, но теперь он узнал, кто именно это был — Фрэнсис Эшфорд. И мгновенно в памяти всплыли черты лица этого человека.' Черт, да он и похож на него как две капли воды. Ну и что? Дьявольщина! Как этот негодяй вообще осмелился требовать, чтобы он наследовал его имя?
Внезапно размышления Пирса прервали крики, доносившиеся со стороны Риджент-стрит. Пирс увидел подростка лет двенадцати, мчавшегося по улице и сжимающего в руке нечто, похожее на кошелек, а метрах в двадцати позади него солидного полного джентльмена, который размахивал руками и громко кричал, призывая на помощь полисмена,
Сразу оценив ситуацию, Пирс усмехнулся. Черта с два они его поймают, если. конечно, парень знает о тупике. Ожидания не обманули Пирса. Добежав до конца улицы, парнишка свернул направо и нырнул в тупичок настолько узкий, что далеко не всякий подросток мог бы туда проскользнуть. Тупичок оканчивался невысокой стеной, перемахнуть через которую не составляло труда. Когда кеб поравнялся с этим местом, Пирс увидел любопытную картину: джентльмен и несколько зевак стояли перед входом в тупичок и громко призывали воришку выйти, уверенные в том, что он в ловушке.
«Наверняка ловкач уже на Ковент-стрит в полной безопасности и пересчитывает свою добычу», — подумал Пирс, вспоминая о тех временах, когда он сам был карманником. Он откинулся на сиденье и попытался вспомнить, сколько раз он сам с бьющимся от страха сердцем ускользал в этот тупичок, спасаясь от преследователей. Десять? Пятнадцать? Может быть… А может быть, и больше. Сколько раз.он брел по Ковент-Гарден, собирая объедки, сколько раз он засыпал на Кавендиш-стрит около вентиляционных решеток холодной зимой. Господи, да как он вообще выжил? Грязный, голодный, никому не нужный подросток. Где они теперь, друзья его тяжелото детства? Если кто-нибудь из них и жив, то наверняка где-нибудь в колониях, на каторге. Да, он должен быть благодарен судьбе.
Суровые британские законы только для бедных, богатые живут по своим законам — это он понял еще в детстве. Но, черт подери, теперь-то как раз он богат, он герцог. Кто посмеет возразить, если он станет не в меру оригинальным — начнет тратить свои деньги на бедных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72