Ошибаешься, милая Сара. С первого момента, когда я увидел тебя в саду, я понял, как ты прекрасна.
— Тебе незачем говорить мне неправду, я все равно никогда не поверю. — Сара отвела глаза от его проникающего в душу взгляда. — В лучшем случае меня можно назвать симпатичной.
— Глупости, Сара. — Перегрин подвел ее к простенку, где висело большое старинное зеркало, и поставил так, чтобы было видно их обоих в полный рост. Голова Сары упиралась мужу в подбородок. — Посмотри в зеркало, Сара. — Перегрин распустил ей волосы, пропустил их между пальцами, и они золотистым потоком легли ей на грудь и плечи. — Твои волосы волшебны. Они напоминают нити старинного золота, из которого соткана одежда богов. У Росса такие же волосы, но я никогда не обращал на них особого внимания, а твои — просто чудо. А теперь посмотри на свое лицо. Оно прекрасно, Такое лицо никогда не выйдет из моды. — Перегрин пальцами очертил овал ее лица. — Всякий раз, когда я смотрю на тебя, мне на ум приходит сивилла, чистая и мудрая.
Перегрин нагнулся, подхватил подол ее прозрачной ночной рубашки, и Сара не успела опомниться, как рубашка уже лежала на полу. У нее перехватило дыхание. Она быстро нагнулась и подобрала рубашку. Покраснев до корней волос, она прижала ее к себе. Ни разу в жизни она еще не стояла перед мужчиной обнаженной, но еще стыднее было разглядывать себя вместе с ним в зеркале.
— Зачем ты это сделал? — спросила она сердито.
— Я хочу, чтобы ты увидела себя моими глазами. Пройдя через это, ты полюбишь свое тело.
Перегрин положил левую руку на талию жены, прижал покрепче к себе и заставил посмотреть в зеркало.
Мягкий бархат кафтана приятно ласкал Саре кожу. На, фоне рослой фигуры мужа Сара увидела себя — жалкое, бесцветное существо, пытающееся прикрыть грудь. Правой рукой Перегрин отвел руку Сары, обнажив грудь.
— У тебя чудесное тело, нежное и женственное, а грудь просто восхитительна. — Перегрин положил ладонь на грудь Саре, и она замерла. — У тебя такая точеная талия, — продолжал Перегрин, — что я могу обхватить ее руками, но пока не буду этого делать, иначе ты убежишь от меня, спрячешься под одеялом и не вылезешь оттуда до самого завтрака.
Сара закусила губу, чтобы не рассмеяться. Она почувствовала себя свободнее и расслабила кулак, сжимавший ночную рубашку. Воспользовавшись моментом, Перегрин быстро опустил ее руку вниз, так что теперь рубашка прикрывала только ее ноги и то место, которое обычно ассоциируется с фиговым листком.
Перегрин провел ладонью по изгибу ее бедер.
— Какой чудесной создала природа женщину, — сказал он. — Попытайся понять это.
И чудо свершилось — она увидела себя его глазами: изящные изгибы тела, мягкие очертания, гладкая нежная кожа — действительно чудо по сравнению с мускулистым телом мужчины.
Микель нагнулся и поцеловал ее в плечо. Сара вздохнула и чуть не выронила рубашку, которую муж подхватил и отбросил в сторону.
Подобно китайскому фарфору, разбивающемуся на мелкие кусочки при ударе о каменный пол, разбился и мимолетный восторг Сары, когда она увидела свое правое бедро. Даже принимая ванну, она старалась не смотреть на следы увечья — постоянное напоминание о несчастном случае, который едва не лишил ее жизни. Но сейчас ее изъян сразу бросился ей в глаза. Два заметных шрама пересекали ее правое бедро от паха до самого колена: один — от падения на острый сук, который разорвал ей плоть до самой кости, второй — от неудачного хирургического вмешательства.
Хотя для постороннего глаза это было незаметно, но сама Сара знала, что с годами ее правая нога становится тоньше и слабее, чем левая. Тогда в саду она старалась прикрыть ногу, чтобы Микель не заметил ее уродства. Сара надеялась, что и в будущем ей удастся скрыть от него этот недостаток, и вот сейчас она предстала во всем своем уродстве перед его взглядом.
— Могут ли две восхитительные груди перевесить на чаше весов одну безобразную уродливую ногу? — спросила Сара с внезапной злостью, и ее вопрос рассек спокойную атмосферу комнаты, как взмах хлыста.
— Милая Сара, — спокойно сказал Перегрин, — красота — это не просто симметрия.
К великому удивлению Сары, муж встал перед ней на колени и с нежностью поцеловал самый безобразный и длинный шрам.
— Совершенство постоянно, истинная красота с годами не меняется, — прошептал он, водя языком по ее шраму. — Шрам на теле не может разрушить его красоту. Только шрамы души разрушают ее.
Язык Перегрина щекотал и возбуждал Сару. Все внутри нее горело от желания, но еще более приятно было слышать его слова — они были как бальзам на душу.
Все физические и душевные барьеры рухнули, и глубокая нежность к мужу охватила Сару.
— Микель… — прошептала она.
Сара запустила ладони в черные курчавые волосы мужа и беспрестанно повторяла его имя.
Микель с откровенным обожанием смотрел на нее, н Сара неожиданно заплакала.
При виде ее слез Перегрин поднялся, взял жену на руки и понес к постели. Он уложил ее на прохладные чистые простыни и лег с ней рядом.
Старая, давно кровоточащая рана была вскрыта, и годы страданий, неуверенности в себе, боязнь показаться смешной отошли на задний план. Даже себе Сара не признавалась, что все время думает о своем увечье, что постоянно упрекает себя за беспечность, которая убила ее лошадь и сделала ее саму калекой.
Понемногу Сара начала успокаиваться и возвращаться к реальности. Она ощутила сладкий запах сандалового мыла, исходивший от мужа, почувствовала, что золотые нити его вышивки царапают ей лоб. Сара откинула голову, зная, что с этого момента она изменилась, стала лучше и чище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123