Неужели он настолько истомился от скуки и одиночества, что способен добиваться внимания этого жалкого создания?
Семья, обитавшая в каменном доме напротив, несколько развеяла его скуку, устроив особенно впечатляющую ссор), кульминацией которой стал эффектный уход сына из дома, сопровождавшийся громкими проклятиями и хлопаньем дверей.
В последовавшей за этим звенящей тишине мысли Грэма вернулись к злосчастному визиту Леоды и его возможным последствиям. К тому времени, когда длинные вечерние тени начали сгущаться, превращаясь в сумерки, он окончательно убедил себя, что Джоанна вышвырнет его из своего дома – и будет права.
«Чем полнее чаша, – говаривал брат Саймон, – тем осторожнее следует нести ее». Ему неслыханно повезло, когда Джоанна позволила ему остаться здесь. Но он был слишком беспечен и теперь наверняка лишится этого подарка судьбы.
Грэм решил, что оставит ей четыре шиллинга. Если его план не сработал, то исключительно по его вине. Джоанна выполнила свою часть сделки – и весьма достойно.
Он будет скучать по ней.
– Черт.
– Это плохое слово.
Грэм повернулся к окну, выходившему в переулок, и увидел чумазое детское личико, прижавшееся к прутьям решетки. Насколько Грэм мог судить, это был мальчик лет девяти-десяти, не больше. Над подоконником виднелась только его голова в рваной красной шапке, из-под которой торчали белокурые локоны.
– Плохое, – согласился Грэм, – но я не знал, что здесь рыщет шустрый мальчишка и подслушивает под окнами. Взгляд мальчика упал на его сломанную ногу.
– Что это с вами?
– Да вот встретился с нехорошими людьми. Его юный собеседник глубокомысленно кивнул.
– В Лондоне полно нехороших людей. Приходится все время быть начеку. – Несмотря на оборванный вид, речь мальчика была более грамотной, чем можно было ожидать от уличной бродяжки.
– Верно. Как тебя зовут, парень?
– Адам.
– А меня Грэм Фокс.
– Фокс это из-за ваших волос? – Грэм улыбнулся:
– Из-за моего ума.
– Хорошо быть умным. Лучше быть умным, чем смазливым. Моя мама всегда так говорила. – Мальчишка напряжено шмыгнул носом.
– А твоя мать, – осторожно сказал Грэм, – она…
– Мы живем в Шемблз, – быстро отозвался Адам, заглядывая за прутья решетки так и эдак, чтобы лучше разглядеть кладовую. – Мой папа – мясник. Мама ему помогает.
– Понятно. – Судя по заброшенному виду ребенка, его можно было принять за сына бродяги или в лучшем случае бедняка, зарабатывающего на кусок хлеба грязной работой.
– А вы, значит, здесь живете? – поинтересовался Адам.
– В данный момент. – Возможно, только до возвращения Джоанны Чапмен домой этим вечером.
– Выглядит неплохо.
– Это точно.
Шум в передней части дома отвлек внимание Грэма от мальчика. Дверь лавки отворилась, и вошла Джоанна с братом. Когда он повернулся к окну, Адама уже и след простыл. Из лавки донесся шепот Джоанна и Хью о чем-то тихо совещались, и Грэм задался вопросом, не его ли они обсуждают. В основном говорил Хью, а Джоанна рассматривала какой-то круглый и яркий предмет, который держала в руке. Хью повысил голос, сказав что-то вроде. «Это хорошая партия, Джоанна»
– Ладно, я подумаю, – сказала она достаточно громко, чтобы Грэм мог услышать.
Хью потрепал ее по волосам – непокрытым, как заметил Грэм. – поцеловал в щеку и отбыл. Проводив брата взглядов Джоанна вернулась в лавку и заперла за собой дверь. На одно короткое мгновение ее взгляд встретился с глазами Грэма, и Джоанна направилась к нему.
Сердце Грэма пропустило удар, но она всего лишь вошла в гостиную и положила на стол предмет, который держала в руке.
Это был апельсин. Джоанна зажгла две сальные свечи в чугунном подсвечнике, стоявшем на столе, и комната озарилась золистым сиянием.
Грэм подтянул к себе костыль и поднялся на ноги.
– Мистрис Джоанна.
Джоанна подняла на него настороженный взгляд. Она была так красива, что у Грэма перехватило дыхание. Ее волосы, заплетенные в косы, уложенные вокруг головы, сверкали, словно темное золото. Платье того же потрясающего оттенка придавало ей сходство с бронзовой статуей, если бы не лицо и руки, сохранявшие женственную мягкость.
Грэм доковылял до дверного проема и оперся о косяк.
– Я хотел бы извиниться, – тихо сказал он. Джоанна молчала, глядя на него так пристально, что ему пришлось опустить глаза. – Я… злоупотребил вашим гостеприимством. – Он подавил искушение приуменьшить свое прегрешение и покачал головой. – Мне нет оправдания. Я могу только сожалеть.
– Я понимаю, что вам не хватает… женского общества. Но это мой дом, и…
– Я был не прав, – серьезно сказал он, делая шаг по направлению к ней. – Не важно, почему так случилось. Я знал, что не должен этого делать, однако сделал… и теперь вы… – Грэм нервно откинул волосы со лба, досадуя на себя. Почему в ее присутствии он теряет дар речи?
Он сделал еще несколько нетвердых шагов по направлению к Джоанне.
– Скажите, что я должен сделать, чтобы исправить свою оплошность? – выпалил он, пораженный нотками отчаяния. Прозвучавшими в его голосе, и стеснением в груди. Но он не мог допустить, чтобы она указала ему на дверь! Он хотел остаться здесь, с ней. – Я все сделаю. Джоанна молчала, не глядя на него.
– Джоанна…
Никогда прежде он не обращался к ней по имени. Джоанна подняла глаза и устремила на него испытующий взгляд. Грэм же не пытался скрыть обуревавшие его чувства, позволив ей заглянуть в пустоту, царившую в его душе, и увидеть его ужасное одиночество. Все что угодно, лишь бы она позволила ему остаться.
Джоанна опустила глаза и потянулась к апельсину, лежавшему на столе.
– Это… с ярмарки, – произнесла она, запинаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101