Флер понимала, что его слова были чистой формальностью, так как рисовал он эти руки только для нее.– Она будет висеть в этой комнате, – сказала она.– Благодарю вас, – ответил он.Они стояли и смотрели друг на друга неотрывно как загипнотизированные. Души их наполнялись теплыми приятными чувствами, которые передавались между ними. Оба молчали.В этот момент раздался стук в дверь, и вошла Одетта. Она вскинула голову, размахивая длинными муслиновыми лентами, и увидела Певерила. Она разглядывала его с плутовским видом краем скошенных глаз, но он не посмотрел на нее, а лишь поспешно удалился, зная острый язык Одетты. Он догадался, что миссис Динглфут выследила его, наблюдая из какого-то потайного места, и послала Одетту следить дальше.Флер ничего не сказала, а оставшись затем одна со своими мыслями, начала рассматривать великолепное изображение ее сложенных рук. Затем она сплела свои пальцы так же страдальчески и чарующе, как изобразил художник, положила голову на них и горько зарыдала из-за того, что была лишена всех радостей жизни и любви.После этой встречи она долго не видела Певерила.Наступил февраль с его суровыми морозами, захватившими всю местность Бэкингемшира в ледовые тиски.Однажды леди Чевиот поехала на прогулку в санях, которые барон заказал в России и подарил жене. Одета она была с ног до головы в дорогие меха. В сани, расписанные красно-белым цветом, были запряжены сильные пони с колокольчиками на головах. Поездка была веселой и доставила Чевиоту большое удовольствие представить свою жену, как некую сказочно богатую русскую княгиню, которая как бы ехала из своего дворца в Санкт-Петербург. Представляя Флер этот экипаж с двумя конюхами в новых ливреях как подарок, он заметил:– Теперь вы можете чаще выезжать на прогулку. Это замечательный подарок. Лошади просто помчатся по дороге. Я полагаю, вы признательны мне.Она поблагодарила его вежливо, но с холодной гордостью, с которой всегда принимала его дорогие подарки.– Это забавная идея, – сказала она. Чевиот мрачно посмотрел на нее.– Глядя на вас, не подумаешь, что вы позабавлены. Она отвела свой взгляд. Флер никогда не могла смотреть на этого человека, сгубившего ее юность, как на друга, доброго мужа.Был уже пятый месяц беременности, и ее тошнота почти прошла. Если бы не глубокая депрессия и постоянная тоска, она чувствовала бы себя хорошо. Но больше всего ее мучило будущее: страх от того, что она должна будет делить спальню и стол с Чевиотом.Однако в эти дни он не досаждал ей, а, наоборот, вел себя примирительно. Этим февральским утром он сам повез ее на прогулку в расписных санях и был очень доволен, когда, проезжая мимо сельских жителей, слышал их радостные приветствия:– Будьте здоровы, ваша светлость! Будьте здоровы, госпожа!Флер печально смотрела на этих людей, которые были арендаторами ее мужа. Горько было смотреть на их изношенные одежды и мертвенно-бледные лица, на их болезненных детей. С какой радостью она бросила бы им все драгоценности, тянувшие вниз ее шею и руки! Она хотела посетить их жилища и сделать им что-нибудь приятное, но Чевиот запрещал ей даже приближаться к крестьянским домам из-за боязни за ее здоровье. У него был страх перед заразными болезнями.Во время санной прогулки они встретили Певерила с бегущим за ним по пятам волкодавом, Альфой. Чевиот приказал кучеру, которого он нарядил в медвежью шубу, как русского мужика, немного попридержать лошадей и окликнул молодого человека:– Не пора ли закончить портрет младшего Растингторпа, ты трудишься над ним слишком долго, или тобой овладела лень, мой юный друг?Молодой художник снял свою шапку; его пристальный взгляд лишь на одно волнующее мгновение задержался на прекрасной красавице с опущенными ресницами, которая сидела молчаливо и недвижно, укутанная в соболя.– Этим утром я закончил его, ваша светлость. Маркиза хочет видеть меня, и сейчас я иду к ней напрямик, через поля.Чевиот раскурил сигару и затянулся; набросил меховую накидку на колени, плотнее укрывая их. Было холодно и промозгло, редкие снежинки кружили, опускаясь с серого неба.– Кажется, старуха довольна твоей работой. Старой карге нравятся молодые люди с приятной внешностью… – он неприлично захохотал. – Она хочет, чтобы ты написал портреты и других членов семьи, и я дал свое согласие на это.Стараясь не встречаться взглядом с Флер, Певерил ответил:– Если бы ваша светлость уделила мне немного времени, я бы очень хотел обговорить вопрос моего отъезда из Кедлингтона.Как будто острый нож пронзил сердце Флер! Она широко раскрыла большие печальные глаза, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. Затем она с облегчением вздохнула, услышав, что Чевиот воспротивился стремлению Певерила получить независимость.– Вздор! – выпалил он. – К чему так настаивать на отъезде из Кедлингтона, неблагодарный глупец? Останешься здесь до тех пор, пока мои друзья и ваши заказчики не будут больше нуждаться в твоих услугах.Не дожидаясь ответа молодого художника, он приказал кучеру стегнуть лошадей и ехать дальше. Стоя недвижно, Певерил провожал глазами скользящие по узкой, блестящей дороге сани, пока они не скрылись из вида. Звон колокольчиков растаял в морозном воздухе. Холодный ветер обдувал нежное лицо юноши, он надел снятую шапку и, дрожа от холода под накидкой, с тревогой в сердце продолжил свой путь. Страстное желание находиться рядом с Флер становилось все сильнее. Временами он видел ее издалека: стройность фигуры сменилась полнотой. Он знал, что она носит ребенка Чевиота, но обожал ее. День и ночь он жаждал снять хотя бы часть печальной ноши с ее юных плеч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80