– По-моему, он вообще к завтрему много чего «вспомнит». Из таких.– Ах, как нужна идентификация крови! – посетовал Пал Палыч.Кибрит сделала легкое движение, и Пал Палыч его уловил:– Неужели что-то надумала?– Не исключено. Но для этого надо ехать в Москву. Есть так называемый способ мультгрупп. Если Миловидова скажет, что в тот день ел ее муж… Понимаете, по микроэлементам в крови можно обнаружить остаточные следы пищи, которую человек принимал незадолго до смерти.– Серьезно? – поднял брови Томин. – Кофе и бутерброд с сыром переходят в кровь?– Да, она будет другой, чем если пил чай. Методика опубликована давно, и я все мечтала попробовать.– Хорошо, поезжай в Москву, – решил Пал Палыч.Постучав, вошла Миловидова.– Я еще нужна?– Понимаю, что тяжко, Алена Дмитриевна, но еще несколько вопросов.– Спасибо, что сочувствуете, Пал Палыч… Так мы были счастливы, так счастливы! Зачем мне теперь жить?Все молчали, не находя слов утешения.Если б они видели эту женщину поздним вечером того же дня!
* * * Сияющая, румяная ворвалась она в дачный домик и попала в объятия мужчины, с которым не так давно вела мучительный разговор в аллее за Дворцом культуры.– Милый, Горобца арестовали!– Гора с плеч!– Я опознала рубашку, и его арестовали!– Вот видишь, все развивается по намеченному плану!– Не сглазь, поплюй… Ой, до чего же я соскучилась!– Как прошло с рубашкой и вообще? – Мужчине не терпелось узнать подробности.Миловидова пересказала все, что ей запомнилось из последних событий. Он жадно слушал.– Ты знаешь, я очень красиво страдаю, – похвасталась она. – Плачу горючими слезами. Нет, правда, до того натурально, даже милиционеры жалеют!– Я же говорил, что справишься! Про группу крови спрашивали?– Спрашивали.– А еще что?– Много непонятного: например, что ваш муж ел в тот день. И так добивались, чтоб я вспомнила!– Наверно надеются: ужо найдем тело и проверим, что там в животе.– Ой, перестань, ну как ты можешь! Даже замутило…– Доехала нормально? – сменил он тему.– Полная конспирация. Фоминичне-дуре я сказала, что у мамы заночую. А у мамы посидела, пока она не стала укладываться, и укатила. Мне, говорю, захотелось побыть одной. И на последнем автобусе – сюда… Но в этот раз ничего не смогла привезти вкусненького. Только смену белья.– Ерунда!Он принес полбутылки вина и рюмки.– Чокнемся за счастливое завершение.Она выпила глоток, он до дна. Осунулся, бедненький, думала Миловидова. Небось и спит плохо. Ей хотелось приласкаться, отогреться возле него душой, его отогреть. Придвинулась, погладила по щеке. Он обхватил ее за плечи.– Ленушка, золото ты мое…Но беспокойство заставило вернуться к прежнему разговору.– Что люди-то говорят?– Ой, чего только не плетут! Ты не представляешь, как мне трудно!– По-твоему, мне весело? – возразил он. – Торчу тут, сатанею от разных мыслей. – Мужчина обвел комнату глазами, задержался на фотографии молодой женщины в купальнике. – От Татьяны вестей нет?– Прислала открытку из Кисловодска. Через восемь дней они возвращаются.– И первым делом – копать грядки. Значит, моего житья здесь – от силы неделя.Он с облегчением налил и выпил еще рюмку. Миловидова отставила свою, произнесла с упреком:– Тебе бы только удрать. С первой минуты рвался!– Но я же уступил. Сидел рядом, пока мог.– А как я одна буду? Ни поделиться, ни посоветоваться… Сколько следствие продлится?– Не знаю, Ленушка. Тебе еще, бедной, много сил потребуется.Снова они обнялись. Миловидова заговорила почти по-детски:– Когда все кончится, какое будет счастье! Начать все сначала, среди людей, которые про нас ничего не знают… Посмотрим разные города… Будут новые друзья… виноград, арбузы… Ты станешь летчиком в отставке, согласен?– Попробую.– И поселиться где-нибудь у моря. И купить лодку с парусом. Ужасно хочется с парусом, как в сказке!Ее «ковбой» оттаял, тревога отпустила, тоже настроился помечтать.– Я буду ловить неводом рыбу, что нам стоит научиться? – усмехнулся он. – Вечерами стану чинить сети, а ты будешь петь «Не уходи ты, мой голубчик».Вспомнили первую встречу, у обоих забилось сердце, и уже манила кое-как прибранная постель, но Миловидова вдруг шепнула:– Милый… а Горобца не расстреляют?– Фу, черт! – отшатнулся мужчина. – Да кто его расстреляет, у нас добрые. Посадят, конечно. Ему за решеткой самое место!.. Тянет тебя за язык некстати!Миловидова заплакала – он нахмурился.– Алена, перестань!.. Да перестань же! Ну что ты, спрашивается, ревешь? Ведь не на следствии.– Ты меня разлюбил.– Здрасте!– Разве раньше ты так относился? Раньше бы я заплакала – ты бы кинулся утешать, ты бы меня зацеловал… а теперь…– Нам сейчас только не хватает выяснять отношения! Ну возьми же себя в руки, развела сырость. Оба устали, издерганы, впереди вагон сложностей. Давай не трепать друг другу нервы.– Как их не трепать! Я все время в напряжении, жутко боюсь что-нибудь выдать, ошибиться. Вдобавок фабричные одолевают. И еще я боюсь… пойми, вот я дождаться не могла этого свидания, приехала… а мы даже ни о чем больше не способны разговаривать, только об одном. Засело в уме как гвоздь… Что-то с нами происходит…Мужчина помолчал, выпил третью рюмку.– Когда все минует, Алена, будет как раньше. Лучше, чем раньше. Вместе такое пережить – это связывает крепче крепкого!Она задумалась над его словами, в сомнении покачивая головой.– Откуда ты знаешь? А если это будет и дальше стоять между нами? Нам захочется все забыть, чувствовать себя как все люди… А вдвоем мы же не сможем забыть… пока вместе, будем помнить. И если ты пойдешь забываться на сторону?– А ты на другую?– Я не знаю. Мне страшно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21