– Простите, ваш муж не был ревнив?– Я не давала повода.– Похвально. А киномеханик уволился? Или в отпуск уехал?– Заболел у него кто-то. Почему вы спрашиваете?– Тайна следствия, – значительно изрек Томин. А спрашивал просто так почти – чтобы избавиться от ее вопросов.Вошел Знаменский, нейтрально поздоровался.– Передаю вас в надежные руки, – бодро сказал Томин. – Паша, я отбыл на разведку.Разведка стояла вторым пунктом, и целью ее было посещение Лесных полян. Через несколько минут милицейский «козлик» резво катил по подсохшей и уже пылившей дороге через мост, мимо «как за границей» – на шоссе.Тем временем Пал Палыч разговаривал с Миловидовой, и не просто разговаривал – на столе был раскрыт протокол допроса.– Сослуживцы вашего мужа утверждают, что на профактиве он был в белой нейлоновой рубашке, – деловито и сухо сообщил Знаменский.Меж бровей женщины прорезалась морщинка. Припоминает или придумывает, как ответить?.. Морщинка расправилась.– Правильно. Белую я бросила в грязное, когда Сережа пришел с работы. И дала ему голубенькую.– Пометим… Дальше. Вы хорошо помните, чем занимались в тот последний день и вечер?Непривычный тон следователя сбивал Миловидову с толку, заставлял нервничать.– Мм… Я что-нибудь напутала?– Вот послушайте… – Он нашел соответствующее место в прежних показаниях: «После этого муж ушел. Я думала, что он вернется, как сказал, через час-полтора, и все время ждала его к ужину». С ваших слов записано верно?– Д-да.– Следовательно, в тот вечер вы не пробовали его, например, искать?– Пал Палыч, я-то всю ночь не ложилась, но люди же спят. К кому пойдешь?..– Хорошо. Записываю: «После ухода мужа не отлучалась из дому до утра».Но он еще не писал, еще ждал, оставляя ей возможность опровергнуть ложь. И Миловидова этой возможностью воспользовалась:– Н-нет, раз вы спрашиваете, значит, что-то не так. Я могла куда-то выходить… Могла забыть за всеми переживаниями.– Ясно, – сказал Пал Палыч. – Как вы объясняете, что Миловидов спокойно пошел к Горобцу, хотя после профактива тот бросался на него с кулаками?Уже «Миловидов», а не «ваш муж»! В чем дело?! Перемена в следователе все больше тревожила женщину, хотя за ответом в карман она не лезла, правдоподобные ответы запасены были, кажется, на любой случай.– Вероятно, он думал уговорить Горобца честно признаться. Сережа был такой идеалист!Знаменский с каменным лицом занес ее слова в протокол. Она беспокойно следила за авторучкой, быстро и разборчиво выписывавшей строку: «…так как, по мнению жены, был идеалистом».В равнодушии следователя Миловидова чувствовала неведомую опасность, нечто надвигающееся. Нельзя дольше делать вид, будто не замечаешь, что тебя допрашивают, и с подозрением.– Пал Палыч, вам нездоровится? Или что-то случилось?Да, случилось, мог бы ответить Знаменский. Обидно и неприятно убеждаться в ошибке. Не столько даже обидно, что как несмышленыша обвели вокруг пальца, обидно, что верил и сострадал женщине, которая того недостойна, конечно, степень вины пока не ясна, но образ чистой, безмерно горюющей вдовы – насквозь фальшив.– Да нет, ничего, – отозвался Пал Палыч с горчинкой.– Но Томин определенно дал мне понять, что есть новости, – схитрила Миловидова.– Вы говорите неправду.– Пусть неправду! Да, неправду, потому что вы что-то скрываете! Вы сегодня другой… Пал Палыч, мне очень нужна поддержка, я на пределе, а вы… Вот я плачу, а у вас глаза холодные. Почему вам меня не жалко?!Ладно, карты на стол. Нет настроения подлавливать ее с разными экивоками.– Алена Дмитриевна, где вы провели ночь со среды на четверг?Вот оно – то, что надвигалось. Миловидову накрыло волной страха. Если сейчас ошибиться, потом не выплывешь. С минуту она рыдала уже по-настоящему, искренне и некрасиво.Пал Палыч ждал.Она кое-как задавила рыдания, высморкалась и заговорила очень медленно, следя за реакцией Знаменского:– Я поехала ночевать к маме… после опознания рубашки перестала ждать Сережу… Это была ужасная ночь… самая тяжелая… Мне не хотелось никого видеть и разговаривать… и я от мамы ушла… Но я не вернулась домой… до утра бродила, не знаю где.Знаменский дрогнул бровями: неглупо. Вроде и придраться не к чему. Он записывал – она облегченно передыхала: выкрутилась!– Еще вопрос. Горобец отрицает, что звонил вашему мужу и приглашал его. Придется устроить очную ставку. В какое время завтра вам удобнее?Очная ставка была Пал Палычу не нужна, просто он избрал такой способ непринужденно сообщить об освобождении арестованного.– Да хоть сейчас, – возразила Миловидова. – Пусть его только приведут.– Горобец дома. Я пошлю повестку.– То есть как… Вы его отпустили?! Вы отпустили Горобца? Вот в чем суть!.. – Миловидова спохватилась и поспешила замаскировать растерянность возмущением: – Такого бандита! Чтобы он дальше ходил убивал? Не понимаю, как вы могли! Зачем вы его выпустили?!– За недостаточностью улик.– Недостаточность? Да мне фабричный юрист сказал: «Нерасторжимая цепь улик!..» Вам надо тело найти, да? Но ведь бывает же – не находят, а все равно судят за убийство!В дверь заглянула Кибрит:– Можно, Пал Палыч?– Разумеется.Зина не стала бы мешать допросу, если бы не имела новостей, непосредственно этого допроса касающихся.– Опять не удастся проверить методику мультгрупп, – сказала она. – Прочти, телефонограмма из Москвы.– Ай да сюрприз в коробочке! – воскликнул он, прочтя листок. – Присядь, сама объяснишь. – Знаменскому понадобились секунды три-четыре, чтобы переварить новость и вернуться к прерванному разговору: – Да, действительно бывают так называемые «убийства без трупа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21