Но я ее уже не слушал. Я думал. Сам того не понимая, я спас сейчас сына хорошей женщины. Сын плохой, но для матери он все равно — сын. Что было бы с Ивановной, если бы его сегодня ночью убили?
И в Тьме есть Свет, и в Свете — Тьма.
День седьмой
М ы не даем себе шанса быть цельными. Мы раздвоены. Это потому, что мы не доверяем себе. Не многие, я думаю, с этим согласятся. Но если они захотят быть честными сами с собой, то подумают и не станут с этим спорить.
Нам кажется, что у нас есть «темная половина» — недостойная, порочная, слабая, глупая. Каждый думает о ней по-своему, но все мы ее ненавидим. Мы ненавидим что-то в себе и скрываем его от других, а часто — и от самих себя.
Но от кого ты бежишь, ищущий человека? Ты бежишь от самого себя.
Убегая от самих себя, не доверяя себе, мы неспособны на поступки. Мы находим тысячу объяснений, которые «освобождают» нас от необходимости совершать их и менять свою жизнь. А поэтому наша жизнь не меняется.
У нас иногда возникает иллюзия изменений. Нам кажется, что мы растем. Но подлинных изменений не происходит. Потому что двигаться вперед можно, лишь опираясь на правду. А эту правду в себе еще нужно найти...
Кто мы — Чжоу, которым снится, что они бабочки, или бабочки, которым снится, что они Чжоу? И то ли это превращение, которого мы ждем? Вряд ли. Истинное превращение происходит иначе.
Ищете человека? Так от кого же вы бежите?...

ЭПИЛОГ
М ы с Данилой пришли в больницу на следующий день. В седьмой день Митиного «плана». Зоя Петровна встретила нас на выходе с отделения. Обычно усталая и понурая, она была в приподнятом настроении и словно светилась изнутри.
— Как вы хорошо выглядите! — поразился я. Она засмеялась:
— Не знаю, что с ним такое случилось, но он здоров. Вот вам крест! Честное слово! Только что выписку оформила. Нечего ему тут делать.
— Удивлены? — улыбнулся Данила.
— Удивлена — не то слово! — она продолжала смеяться, весело, задорно. — Просто чудо какое-то! Не знаю, может, это временное, конечно. Но я с ним два часа разговаривала. Абсолютно здоров.
— Прав был ваш учитель, Зоя Петровна, — сказал я.
— Прав, — подтвердила она.
— Ну, мы тогда к Мите? — спросил Данила.
— К Дмитрию? — удивилась Зоя Петровна.
— Ну да...
Так все уже... — растерялась Зоя Петровна. — Уехал он.
— Как уехал? — я забеспокоился.
— Так, уехал. А вы, что, переговорить с ним хотели? — она почувствовала какую-то неловкость.
— Ну ничего, — поспешил успокоить ее Данила. — Мы его найдем. Спасибо вам за все. Удачи!
— Счастливо! — добавил я, и мы стали спускаться по лестнице.
— Подождите! — позвала Зоя Петровна.
— Что? — спросил Данила.
— Если вы все равно с ним встретитесь, передайте ему кое-что. Подождите, я сейчас вынесу.
Она исчезла за дверью отделения и вернулась через пару минут.
— Вот, — она протянула нам потертую тетрадку в 96 листов. — Это его. Он ее у меня в кабинете забыл. Передадите, ладно?
— Да, конечно, — сказал Данила.
— Ну, теперь до свидания! — Зоя Петровна улыбнулась, глядя нам вслед.
Мы с Данилой вышли на улицу.
— Надо же было у нее его домашний адрес узнать! — я хлопнул себя по лбу.
— Анхель, ты уверен? — спросил у меня Данила.
— В каком смысле? — не понял я.
В ответ Данила просто открыл Митину тетрадь на последней странице и, даже не поглядев в нее, протянул мне.
Текст заканчивался словами:
«Я знаю, что вы придете, и догадываюсь, что получите эту тетрадь. Зоя Петровна — милая, добрая и сердобольная женщина. Уверен, что она об этом позаботится. Моя личность теперь в полном порядке, так что эти записи мне не понадобятся. Восстанавливать ее не придется. А вам, насколько я понимаю, пригодится то, что здесь написано. Спасибо за все!»
Дальше — текст четвертой Скрижали Завета.
— Ты знал? — спросил я у Данилы, тыча в нее пальцем.
Он в ответ рассмеялся:
— А ты — нет?


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31