Кто-то буйствовал здесь в умоисступлении. Долбил сверхпрочный
терролит, жег разрядником, малевал на постаменте несмываемой краской,
которую потом все равно смывали. Не до конца, правда. Я смог разобрать
надписи и поразился. Черные слова, проклятия, написанные от души,
форсажные ругательства и гнусные рисунки.
Я стоял, застыв, хотя после разговора с островитянином, казалось,
ничто уже не могло удивить. Это же был Цепеж! Не кто-нибудь, а Великий
Системщик - гордость планеты.
Я поднял глаза и тогда заметил то, что не разобрал вначале. На Цепеже
тоже были рисунки несмываемой краской. На разных местах. Я отвернулся. Мне
стало не по себе.
Повернувшись, я осторожно зашагал по скользким пластиковым плиткам
вдоль площади. Происшествие с островитянами сбило с меня спесь и я стал
внимателен. Арнольд сидел в глубине павильончика, спиной к стене из
широких матерчатых полос. Он мог наблюдать всю площадь, а при
необходимости - улизнуть через заднюю стену.
Помахав рукой, я зашел в павильон.
- Где Яна? - спросил я, усаживаясь за столик. - Ни на минуту девушку
с тобой оставить нельзя.
- Ка-а-акой ты, брат, ревнивый, - протянул Арнольд. - У тебя случаем
в роду мавров не было?
- А как же! Сорок тысяч предков, и все мавры!
- Тогда сдаюсь, - Арнольд поднял руки. - Яна пошла узнать, где мы
поселимся. Скоро придет. Девочка - подарок, а?
Арнольд подмигнул. Я усмехнулся.
- Кстати, - сказал я. - Что за странная надпись на памятнике? Кого
это он сделал "такими"?
- Разве не в курсе? - Арнольд прищурился. - Лабиане... Мы многим ему
обязаны.
Я хмыкнул. "Мы - лабиане." Ничего, сейчас я тебя раскручу!
- Решил я тут Яне подарок сделать, - небрежно сказал я. - Как
думаешь, она красивые безделушки любит? Браслеты, цепочки, медальончики...
Арнольд задумчиво взял коробку с тоником, отхлебнул, кинул в рот
ягоду.
- Правда, хорошую вещицу на Лабе не найдешь, - продолжал я. -
Мастеров нет. Вот на Радости забавные штучки делают, - Арнольд по-прежнему
молчал и я двинул напролом. - Надо попробовать гемолит достать. Говорят,
камень редкой красоты...
Я достал медальон и покачал на шнурке перед носом "агробиолога".
- Говорят, - как автомат повторил Арнольд. Он казался ошеломленным и
безобидным. Я возгордился и чуть не попался. Бустер резко поднял на меня
расширенные глаза и подался вперед.
Мир затянуло серой пеленой, исчезли звуки и запахи, остались черные
дыры зрачков, затягивающие меня быстрее и быстрее. Я старался вырваться из
этой пустоты, не мог и продолжал скользить. Меня уже не было в павильоне.
Меня не было нигде. Но краем сознания я еще воспринимал приказ, настойчиво
втискиваемый в мозг: "Забудь! Забудь Медальон. Оставь! Оставь подозрения.
Друг! Я твой лучший друг. Я не только твой друг, но и..."
Мгновение, и воля, растянутая пружиной, начнет рваться. Но не зря
мучили нас в Школе семинарами по спик-тренингу. Закрепившись на Медальоне,
и осторожно, как учили, я принялся крепить витки пружины. Намертво
сращивал, заваривал, заливал супоксидом, пока хлипкая пружина не
превратилась в гулкую терролитовую трубу. Получилось! Поставил я блок,
сумел! Отпустило, стало легче. Я начал разбирать монотонный бубнеж наших
голосов и увидел перекошенное лицо Арнольда, крупную каплю пота на кончике
его носа.
Я немного освободился, но и только. "Пережать" его не удавалось, хотя
выкладывался я на все сто. Он тоже поставил блок, но не простой, с двойной
фиксацией, сквозь которую я не мог пробиться. Какой "пережать", самому бы
не расколоться! Не знаю, кто и как учил этого типа "спик-вертушкам", но
преподаватели дилетантами не были. Знакомый почерк. Чувствуя, что начинаю
сдавать, я напрягся и...
И все кончилось. Стена из широких матерчатых полос за спиной Арнольда
дрогнула. Полосы на мгновение раздвинулись, мелькнул солнечный блик.
Арнольд, задумчиво склонив голову, откинулся на спинку стула. Я выиграл!
Он сломался и сейчас начнет говорить!
Но шли секунды, а Арнольд все сползал и сползал со стула. Наверное,
заработал нервный обморок. Я хотел подхватить его, но застыл на месте.
Арнольд больше не нуждался в моей помощи. Из этого обморока его могли
вывести лишь трубы Страшного Суда, да и то, если бы трубили очень громко.
Арнольд был мертв. Он лежал, запрокинув кадык, а из спины торчал,
погруженный по саму рукоятку, охотничий вибронож.
Я стоял и бездумно смотрел на него. Во мне плескалось холодное
тяжелое недоумение, а в голове гудело идиотское словечко:
"Отрезидентился..." Но отчего он, а не я? По логике событий именно Вик
Симонов должен валяться с виброножом в глотке.
Я лихорадочно просчитывал варианты. Вариант раз. Случай. Чья-то
ошибка, погубившая Арнольда. Целились в меня, попали в него. Вариант два.
На Лабе действует сила, не желающая отдавать планету бустерам. Конкуренты
Белой Радости решили сделать свой ход и вот... Как говорил бородатый
бармен: "Всяк на себя тянет, а равнодействующая - ноль". Точнее, труп.
Правда о подобных силах мне слышать не приходилось. Третья возможность.
Агробиолог не сошелся во мнениях с местными коллегами. По поводу вирусных
заболеваний сои... Ха-ха. Не смешно.
А может я усложняю и все обстоит гораздо проще? Скажем, островитяне.
Или другие им подобные маньяки. Благо на Острове таких хватает.
Я обсасывал эти предположения, разглядывал со всех сторон,
старательно отгоняя мысль о четвертом варианте - самом правдоподобном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36