Нет, главное было в другом – она любила этого мужчину, она любила впервые в жизни, хотя, быть может, до конца не осознавала этого.Слившись в единое целое, они погрузились в такие жаркие глубины, о которых никогда прежде не помышлял даже он, тридцатилетний мужчина. И тут же, с каждым его движением, с каждым ее встречным порывом начали подниматься из этих глубин – к еще более горячим высотам. Подъем длился бесконечно долго – или всего один миг. Пока весь окружающий мир и они вместе с ним не рассыпались ослепительным звездным дождем…Они лежали, касаясь друг друга обессиленными телами. Ни слова о прошлом, о размолвке. Ни слова о будущем. Существовало только настоящее, и ничего другого они не желали.Неожиданно зазвонил телефон. Джек поднял трубку.– Я так и знала, что ты у нее, – холодно произнесла миссис Рассел. – Зайди ко мне.– Отложить нельзя?– Сейчас!Положив трубку, Джек сказал Лиз:– Я скоро вернусь, дорогая. – Та уже догадалась, что звонила мать Моники и что она недовольна.Джек поднялся на второй этаж, в спальню тетки. Миссис Рассел, когда-то тоненькая девушка со здоровым румянцем, сильно раздавшаяся после первых же родов, так и не сумела возвратиться в прежние габариты. Сейчас она величественно полулежала на кушетке, подложив под спину подушки из мягкой кожи. Она уже плохо видела, но очки надевала, только когда оставалась одна или в присутствии мужа. Даже Моника лишь однажды застала мать в очках, когда та писала письмо, да и то благодаря своей склонности входить без стука.Вот и сейчас при стуке в дверь миссис Рассел быстро сняла очки, но успела заметить счастливый блеск в глазах племянника. Не скрывая осуждения, она сказала:– Неужели нельзя было после обеда…Он невежливо перебил:– Нельзя.– У тебя странный вкус. Кругом столько достойных женщин…– Например, Клаудиа, – сказал он. Бывшую жену ему сосватала именно тетка.– Уж лучше она, чем неизвестно откуда взявшаяся девчонка! Я уверена, ты толком даже не знаешь ее.– Однажды я послушал тебя и женился на Клаудии. Изволь больше не вмешиваться в мою жизнь! Лиз нужна мне.– Надеюсь, на ней ты не собираешься жениться?– Это касается только меня. А если будешь оттачивать на Лиз свой аристократизм, мы уедем.Джек вернулся к Лиз. Та, успевшая уже одеться, спросила:– Влетело?Он улыбнулся, не ответив на ее вопрос. Сказал:– Пойдем, я посмотрю, как ты ездишь верхом…Но уйти из желтой спальни им не удалось. Он поцеловал ее, и обоих опять охватила страсть. На этот раз Джек запер дверь: Моника была приучена стучаться только в комнаты родителей, да и это правило постоянно нарушала…У него были женщины, изучившие пособия по сексу и уверенно применявшие на практике вычитанные советы. Он заранее знал, как они поступят в тот или иной момент постельной игры, и иногда ему казалось, что у него одна и та же партнерша, менявшая лишь цвет волос, глаз и кожи. Они не любили, они работали или, в лучшем случае, развлекались. Они усвоили, что и как следует делать, чтобы наиболее остро ощутить эротическое наслаждение. Но ни радости, ни счастья, ни любви к партнеру не испытывали. Да и он был не лучше.Джек знал, что он у Лиз не первый. Но по тому, как она отдавалась, он понимал, что любит она впервые. И он сам, любя ее, словно очищался от следов прикосновений опытных любовниц…Они снова отдыхали, обессиленные жаркими, неистовыми объятиями. Его жестковатая ладонь нежно прикрывала ее упругую грудь, словно он боялся: вдруг она, подобно птице, вспорхнет и скроется где-то вдали… Лиз спросила про мать Моники:– Очень злится, что ты со мной?– Она злится из-за всего, это ее обычное состояние. Не обращай внимания.– Пока ты со мной, не буду.– Тогда пошли на конюшни. Продемонстрируешь свои успехи. Но сперва поедим. Я проголодался.– Я тоже.Джек упруго вскочил с постели, оделся, принес из ванной халат для Лиз. Потом нажал кнопку звонка. Явившегося Мэтью он попросил накормить их:– Принеси сюда.Камердинер был шокирован, но ничем не выдал себя. Он прикатил столик на колесах, уставленный тарелками со снедью, графином сока, бутылкой вина, стаканами, и направился к двери. Джек похвалил его:– Спасибо, Мэтью. Молодец, что догадался захватить вино.Любовь истощила их. Они с жадностью набросились на еду. Утолив голод, Джек вновь предложил Лиз пойти к лошадям.– Конечно, после такого пиршества ты изрядно потяжелела, но Баронесса выдержит…Он повел ее к конюшням не как обычно, мимо беговых дорожек, а к левадам, где на лугу пасся молодняк. Недалеко от пастбища стояла конюшня для жеребят и их матерей. Низкая ограда из гладкой проволоки, через которую свободно переступали взрослые лошади, а за ними перескакивали жеребята, отделяла пастбище от конюшен. Рыжий жеребенок не сумел одолеть это препятствие, и мать несколько раз возвращалась, показывая отпрыску, что нужно сделать, но тот лишь тоненько и жалобно ржал.– Да он же зацепился за проволоку! – поняла Лиз.Джек бросился к жеребенку, освободил его, и тот, весело подпрыгивая, побежал к конюшням.– Ты спас малыша! – радовалась Лиз. – Если бы мы пошли другой дорогой, он мог сломать ногу!– Если б ты пошла тогда другой дорогой, я тоже мог лишиться ноги.– Кто-нибудь наверняка помог бы.– Мимо прошли с десяток машин, однако никто даже не притормозил.– Скажи, ты со мной… из благодарности?– Из благодарности я сделал бы тебе подарок.Лиз осталась довольна его ответом.Они обогнули конюшни рысаков и вышли к конюшням верховых лошадей.Том чистил в деннике, соседнем со стойлом Баронессы, чистокровного «араба». Услышав, что Лиз собирается на прогулку, он хотел принести седло, но Джек не разрешил:– Пусть привыкает седлать сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48