Крутого и дорогого.— У меня нет свободной наличности.— Кто-то из адвокатов, вероятно, согласится подождать процентов от доли, которую ты получишь при разводе. Тебе это обойдётся недёшево, но, думаю, стоит попробовать.— Что ещё?— Никому не доверяй. Особенно в том доме.Андреа запротестовала:— Но я не хочу обижать Линн…— Ты сама сказала, что она не может выбрать между вами двумя, и если дела зайдут далеко, тут может быть всякое.— Я не могу поверить, что Корбин способен настроить её против меня.— В утешение могу лишь сказать, что она попробует остаться в стороне от этого. Она уже однажды вступила в борьбу, показав тебе донесения. Эта доброта сделала её уязвимой и зависимой от Корбина.— Я никогда не использую этот секрет против неё.— Если она проявит здравый смысл, то постарается не навредить тебе.— Вся эта история — настоящая паранойя! — Внезапно в её глазах загорелись озорные огоньки. — Если следовать твоему совету, то я не должна и с тобой разговаривать об этом.Он развеселился:— Наконец-то ты поняла мою мысль!— Джек, — после некоторой паузы задумчиво проговорила Андреа, — а что, если мне поговорить с этим частным сыщиком из службы сыска Си-Эс?— С какой целью?Андреа смущённо переступила с ноги на ногу.— Чтобы… удостовериться, что он ничего не имеет против тебя.Джек положил ладонь себе на грудь.— Против меня?— Да. Я беспокоюсь… Если Корбин в конце концов выяснит, что мы провели ночь вместе, он не остановится перед наказанием.— Но донесение уже у него. И в нем ничего об этом не говорится.— А что, если Корбин надавит на сыщика? И тот решит побеседовать с пассажирами самолёта, которые были трезвыми?— Не надо обо мне беспокоиться. Эти парни — народ цепкий, и то, что им надо, узнают быстро. И потом, имей в виду: что может удержать его от того, чтобы не выдать тебя Корбину, не сообщить ему о том, что ты знаешь о слежке?— Часть причитающихся мне средств.— Ты не можешь полностью полагаться на это.— В любом случае, Джек, опасайся Корбина, это хоть немного меня успокоит.— Мне лестно, что ты проявляешь такую заботу обо мне, но он меня не испугает.— Ты уже решил что-то предпринять самостоятельно?— Пусть это тебя не беспокоит.— По крайней мере обещай мне, что ты не поступишь столь же импульсивно, как в самолёте.— Я не предприму ничего глупого.Андреа уткнулась лицом ему в грудь.— Я так понимаю, что тебя не удержать и не остановить.
* * * — Куда, ты сказал, уходишь?Джек посмотрел на своё отражение в висящем на стене зеркале, затем повернулся к Глори, которая стояла в дверях между их офисами.— Я ничего не говорил.— Ну да. А как я свяжусь с тобой, если случится что-то чрезвычайное?Он вздохнул и, смирившись, проговорил:— Атлетический клуб «Стерлинг».— В Беверли-Хиллз? Шикарный клуб, я слыхала.— Что скажешь?Глори указала жестом на его одежду.— Ты только посмотри на себя.Джек посмотрел на слегка помятую белую хлопковую рубашку и брюки цвета хаки.— Там играют в гольф и упражняются. Это не место для демонстрации дорогих туалетов.— И слава Богу, потому что у тебя их и нет.— Глори, отвяжись!Глори прижала короткие пальцы к лифу своего полосатого платья.— Прости меня, что пытаюсь сказать правду, но тебя вполне могут принять за официанта или кого-нибудь вроде этого, если ты хотя бы чуть-чуть не приведёшь себя в порядок.Джек скрипнул зубами, предвидя, что за этим последует.— Черт возьми, раздевайся!— Я опаздываю, — запротестовал он.— А мне ещё нужно напечатать письма.Джек с неохотой повиновался, стащив с себя рубашку.— Не смотри на меня, как удав на кролика. Снимай и штаны. — Говоря это, Глори принялась освобождать угол его массивного деревянного стола. — Ну вот, сейчас вернусь.Стоя в носках и плавках, Джек наблюдал за тем, как Глори скрылась в его гардеробной.Она быстро вернулась с утюгом в руке. Включив его, она расстелила брюки на столе, отработанными движениями разгладила одну, затем другую штанину. На её лице появилось мечтательно-нежное выражение.— Ты помнишь, как часто я делала это на складе бакалейной лавки?— Конечно, Глори. — Улыбнувшись, Джек натянул отутюженные брюки. От них исходило лёгкое тепло.Глори принялась за рубашку.— Я сидела ночами и гадала, то ли ты отбиваешься от полицейских, то ли приводишь в ярость отцов девчонок.— Да, сладкие воспоминания. — Он схватил отглаженную рубашку. — Жаль, что я вырос.Глори покачала головой, вынимая штепсель из розетки.— Когда другие мальчишки приносили домой лягушек и фантики от конфет, ты возвращался домой с заплывшим глазом или расквашенным носом.Джек присел, чтобы натянуть мягкие туфли, и проговорил как можно более ровным голосом:— Я тогда был горячим мальчишкой, всегда отстаивал свою независимость. Признаю это. Но это все история.— В самом деле? Вчера ты разбирался с девицей, попавшей в беду. Сегодня на очереди её муж. Я ни в чем не уверена.Очевидно, Глори подслушала, как он пытался несколько раз дозвониться до Корбина Доанеса. Было бы пустой тратой времени и энергии выговаривать ей за это: Глори в таких вещах была неисправима. Он встал и пригладил ей густые седые волосы, хотя эта его привычка ей никогда не нравилась.— Не волнуйся. Я уверен, что в этом клубе не разрешается пускать в ход кулаки.— А скажи, Андреа Доанес догадывается о том, что ты собираешься предпринять?— Нет. — Джек подошёл к столу и взял бумажник. Затолкав его в задний карман брюк, он бросил на Глори предупреждающий взгляд. — И пусть так и будет.— Конечно, конечно, я знаю своё место — сидеть, тихонько и держать наготове настойку йода.Он подмигнул ей и вышел из офиса.
* * * Во вторник в час дня Джек вошёл в небольшой магазинчик при атлетическом клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22