Оказалось, она хотела всего лишь стряхнуть с его лацкана следы штукатурки.
Кажется это или действительно ее лицо выдает какие-то остатки благонравия и доброты? А, все равно! Ему-то какое дело?
– Мэри…
– Слушаю, милорд? – ее руки прекратили хлопотать над одеждой странного клиента.
– Скажи… Что, по-твоему, может толкнуть женщину – любую – на… измену мужу?
Она подняла голову, серьезно и чуть устало глянула ему прямо в глаза.
– Вам, милорд, мои слова, небось, не придутся по вкусу… да только всегда виноват мужчина. Раз она на это пошла… что ж, значит, не больно-то вы мужчина либо в любви, либо в работе, либо в отношении денег.
Рука сама взлетела, чтобы отвесить ей пощечину, но на полпути замерла. В чем вина этой девушки? Она просто искренна.
– Убирайся! – глухо велел он.
Мэри встала и печально покачала головой.
– Не стоит так переживать, милорд. Поверьте моему слову… все мы одинаковы…
Спустя мгновенье ее неясный силуэт растворился в пластами висевшем здесь дыме. А через некоторое время и Уилберри, бросив на стол несколько монет, поднялся, так и не допив свой стакан. Голова кружилась, но алкоголь был здесь ни при чем.
Дог покорно последовал за хозяином. На улице стоял туман, моросил мелкий дождь, но Уилберри этого вовсе не заметил. Близился вечер. Он бесцельно брел по серым мостовым, мимо домов, мимо магазинов. Хмурые полисмены провожали его исполненными подозрений взглядами.
Итак, три кита: любовь, работа, деньги…
Что верно, то верно – в деньгах он всегда был стеснен. Крошечный счет в Королевском банке и куча долгов… Впрочем, разве не так же жили сотни других аристократов? Долги давным-давно превратились в меру общественного престижа. Умело обращаясь с кредиторами, можно было волочить хвост долгов всю жизнь и оставить их… кому-нибудь в наследство. Что же до Уилберри, он никогда не сорил чужими деньгами.
Работа… Эта уличная девчонка не подозревала, сколь близка она оказалась к истине. Джулия с живым интересом относилась к его парламентской карьере… Долгие годы ему ничего не удавалось добиться… Фамильярное внимание, которое вот уже несколько месяцев Хендон оказывал своему молодому коллеге… "Я познакомлю вас с Дизраэли, мой друг. Говорите с ним о балканском вопросе, он это любит…" Хендон никогда ему не нравился, нередко даже вызывал отвращение. До чего несносны эти вульгарные манеры, плоские шутки, презрение к любым идеалам. Уилберри отлично знал, что даром Хендон ни для кого палец о палец не ударит. Свидетельством тому – его разоренные должники. Но – боже, боже! – кто ставит себя в общий ряд? К нашей особе проявляют интерес? Что ж, так оно и должно быть. Признают нашу одаренность? Естественно такое мы принимаем за чистую монету, даже имея дело с подобным Хендону старым негодяем…
И вот… В парламенте уже который месяц шли разговоры об "этом талантливом юноше, молодом Уилберри". Сам Дизраэли не раз и не два заявлял, что верит в его блестящую карьеру… А он по-павлиньи распускал перья, не сомневаясь в заслуженности похвал… и лишь в самых потайных уголках души оседали заметы: место Хендона на парламентской скамье часто пустует… в такие дни Джулия отпускает прислугу… ему же выискивает досадные поручения, вроде сегодняшнего – встретить на вокзале Виктория ее мать. Та якобы сообщила в письме о приезде. Он не просил показать ему это письмо, но проверил в почтовой конторе… "Нет, сэр, миссис Джулии Уилберри мы ничего не доставляли"…
Задумавшись, он не замечал, куда бредет, и только звон колокольчика над дверью полутемной лавки вернул его к действительности. Хозяин – горбатый старик в заношенном до блеска сюртуке – угодливо склонился над прилавком, поправляя очки в железной оправе. Он возник из задней комнаты, где, похоже, ужинал – об этом свидетельствовали крошки, прилипшие к рукавам.
– Чего изволите, сэр?
Уилберри рассеяно скользнул взглядом по полкам. Как странно, он забрел в оружейный магазин. Резкий белый свет ацетиленовой лампы поблескивал на длинных стальных стволах.
Молчание клиента не смутило торговца смертью. Он протянул руку к рядком выставленным ружьям.
– Могу предложить прекрасные винчестеры. Самозарядные, дальнобойные, с великолепной прицельностью… Или вот… Специально для охоты на оленя. Взгляните на приклад, это настоящее чудо – такую инкрустацию серебром теперь не часто встретишь… Может быть, господин собирается в Африку, на сафари? Тогда ему пригодится крупнокалиберная винтовка, с ней не страшно оказаться один на один со слоном… Нет, нет, все это не то, сэр. Вот ружье для знатоков – красотой оно не блещет, зато качество… Настоящие охотники и слышать не хотят ни о чем другом…
Не говоря ни слова, Уилберри махнул в сторону полки сбоку. Брови лавочника удивленно полезли вверх, но он тут же овладел собой и старательно изобразил понимание. Достав указанный револьвер, горбун осторожно положил его на прилавок. Это было совсем миниатюрное оружие – короткое дуло едва выдавалось над барабаном.
– Оружие для леди и джентльменов, сэр, – не умолкал старик. – Конечно, до точности "Смит энд Вессона" ему далеко, но с пятидесяти футов из него любого грабителя уложишь… Если почаще упражняться, он не уступит лучшим системам… Я, кажется, не сказал: эта марка называется "бульдог"… Кусается так, что не поздоровится, хе-хе-хе… Почище вашего четвероногого друга, сэр…
– Зарядите, – сухо прервал его болтовню Уилберри.
– Конечно, конечно, – угодливо склонился в поклоне торговец. – Еще что-нибудь, сэр? Не желаете ли коробку патронов про запас?
Уилберри молча покачал головой, наблюдая, как костлявые пальцы старика ловко загоняют в гнезда барабана пять смертоносных цилиндриков со свинцовыми головками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43