Оруженосцы бежали к ним, сжимая в руках фляги с вином. Один из них принял поводья коня, которого вёл Дьюранд. Воин обратил внимание на сине-зеленую попону и понял, что конь в действительности не его. Значит, это трофей.
За пределами ристалища слуги поставили шатёр, где рыцари могли укрыться от непогоды. Оруженосцы вместе с Гутредом внимательно осматривали доспехи и раны каждого входившего. Один из пажей сунул в руку Дьюранда кубок вина.
— Самое мерзкое утро с того дня, как у меня померла жена, — вымученно пошутил Берхард, опускаясь в кресло.
— Нам пришлось туго, — согласился Конзар.
Повисла тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием рыцарей. Сражение не прошло бесследно: у кого-то был сломан нос или палец, кто-то лишился зубов или вывихнул плечо. По крыше шатра шелестел дождь.
— Скольких мы потеряли? — спросил Ламорик.
— Сложно сказать. Одного точно — из Гарелина. Славный был боец — дюжину уложил, — Берхард поморщился.
— Троих, — поправил Конзар.
— Думаю, отступать уже поздно, — саркастически заметил Берхард.
Несколько человек фыркнули.
— Впрочем, — вздохнул Берхард, — если мы не выйдем на бой, нам все придётся сражаться с Радомором, только позже.
— Вряд ли он нас забудет, — пробормотал Конзар.
— Точно. Поэтому лучше одолеть его сейчас, — Берхард улыбнулся. — Так безопаснее всего.
Пока одноглазый рыцарь улыбался, Гутред склонился, осторожно ощупывая его колено сквозь кольчугу. Берхард дёрнулся.
— Надо осмотреть ногу. Снимай чулок.
— Черт, — вздохнул Берхард, поднимаясь, и Гутред потянулся к поясу рыцаря — к бечёвке, которая крепила кольчужные чулки к поясу.
— А ну убери руки! Ты куда их тянешь? Если ты чулки стащишь, с меня все посыплется. Я не собираюсь выходить на ристалище в чем мать родила.
— Послушай, Берхард, ты уже сегодня один раз надел доспехи… — улыбнулся Ламорик.
— Именно поэтому я и остался жив!
Рыцари прятали в бородах усмешки.
Гутред не собирался уступать, и вскоре Берхард сидел на бочке, оставшись в одних серых бриджах. Старый оруженосец стянул с него все — накидку, кожаную куртку, кольчугу, тунику и чулки — только для того, чтобы осмотреть рану, которая оказалась простым синяком. Гутред невозмутимо взял мазь и с равнодушным видом принялся втирать её рыцарю в колено. Берхард сыпал проклятьями, уверяя окружающих, что Гутред издевается над ним.
Наконец Берхард вскочил, скомандовав оруженосцу:
— Довольно! Одевай меня обратно.
Рыцари Ламорика плакали от смеха.
Берхард, не обращая на них внимания, дал знак оруженосцу, который, споро подхватив кожаную куртку, кинулся к рыцарю.
— Да нет же. Сначала кольчужные чулки. Не этот, сколько тебя учить! Сначала надевают левый чулок, — Берхард уселся на бочку, и юноша принялся натягивать чулки на толстые ноги рыцаря. — Вот так, я их сам завяжу. Теперь тащи куртку.
Юноша подхватил мокрую кутку и попытался надеть её через голову рыцаря. Берхард одёрнул её, чтобы разгладить сгибы.
— Что там у нас дальше? — на лице одноглазого рыцаря не было ни тени улыбки.
Юноша склонился над долгополой кольчугой и поднял её с земли, пытаясь отыскать рукава и воротник. С превеликим трудом Берхард натянул её на себя, вращая головой и дёргая руками в рукавах. Без помощи оруженосца он вряд ли справился бы.
— Ты славно помог мне, малыш, — улыбнулся Берхард, поглаживая руками красную накидку, обшитую изнутри металлическими пластинами. На ткани красовался герб — три певчие птицы. — Она не раз меня спасала, — сказал рыцарь, ударив кулаком в грудь.
Наконец Берхард натянул шапочку из белой парусины, завязав узелок под подбородком, и принял из рук оруженосца кольчужный капюшон.
— Молодец, правильно догадался, — похвалил рыцарь, натягивая капюшон поверх шапочки. — Рукавицы не трогай, я их надену перед самым выходом. Боже всемогущий, — неожиданно вздохнул он. — Отлить-то я забыл.
Шатёр чуть не рухнул от взрыва хохота. Когда все наконец отсмеялись, Берхард провёл рукой по доспехам и, глянув на оруженосца, произнёс:
— Черт, я же шлем потерял, — он повернулся к Конзару. — Я его снял, когда мы сражались… Кажется, порвалась кольчуга, — Берхард опустил взгляд на пластинчатый доспех. В нем зияло небольшое отверстие, из которого свешивалась цепочка. — Ничего удивительного, — рыцарь поднял взгляд на оруженосца. — Ну как, сможешь отыскать мой шлем? Там ещё на плюмаже — фигурки птиц. По крайней мере, они там были до сегодняшнего боя.
Дьюранд проследил взглядом за юношей, который, смущённый всеобщим вниманием, кинулся на поиски шлема. Потом ему вспомнилось, куда побежал оруженосец. Мальчику предстояло копаться в грязи залитого кровью ристалища, на котором лежали трупы, втоптанные в землю копытами сотен коней. Мальчик никогда такого не видел. Дьюранд подумал, что в этом отношении он и сам ничем не отличается от юного оруженосца. До сегодняшнего дня он никогда не видел столь жестокой и кровавой битвы. Дьюранд уставился в узоры на ковре, забыв о бокале вина в руке.
Не прошло и часа, как в палатку вбежал посыльный одного из герольдов, чтобы объявить о скором начале схватки.
Над ристалищем кружили птицы-падальщики. Их никто не осмеливался отогнать. Восседавшие на конях рыцари взирали, как птицы, опустившись на землю, важно расхаживали между трупами. Чёрные клювы впивались в мёртвую плоть распростёртых на ристалище тел.
— Никогда такого не видел, — признался Берхард.
— Разве что на поле боя, — отозвался Конзар.
К ним подбежал оруженосец Берхарда, прижимая к груди покрытый грязью и кровью шлем с погнутым плюмажем.
— Славный мальчик, — кивнул Берхард, забирая у юноши шлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158