Ты мне больше не нужна, доченька, — последнее слово он произнес так, словно это было проклятие. — Я передам тебе своему заклинателю демонов в качестве оплаты.
— А страж?
«Скорее же, Релла, разрази тебя гром, неужели это настолько трудно!»
— Если бы ты могла его позвать, он был бы уже здесь, — лезвие кинжала уперлось в горло еще сильнее.
Теперь мне удалось разобрать, что кричали снаружи. Пожар. Услышав топот ног по ступеням, я от отчаяния уже понадеялась, что это охранники. Марик не обратил на звук внимания, возможно, даже не заметил его.
— Я не взывала к ним, — умудрилась я выговорить с ножом у горла. — У меня нет никакого желания уничтожать тебя, Марик… — с превеликим трудом мне удалось выдавить последнее слово: — Отец.
В этот миг, слава Владычице, дверь распахнулась, и внутрь ввалилась Релла.
— Что ты с ней делаешь? — взвизгнула она.
Марик оказался застигнутым врасплох, она бросилась к нему и оттащила его прочь от меня.
Теперь была моя очередь. Быстро встав, я схватила кресло, что стояло подле кровати, и с размаху обрушила его что было силы на врага. Марик рухнул с глухим стоном.
Релла глянула мне в лицо.
— Давай же, как договаривались, — сказала она нетерпеливо. — Скорее!
— Бежим со мной! — прошептала я с жаром.
— Я же говорю тебе: если чего не заладится, то я тебе понадоблюсь здесь. Чтоб тебе провалиться, ударь же меня!
Спорить было некогда. Слегка отстранившись, я пробормотала: «Прости!» — и ударила ее.
Она упала. Я старалась бить не со всей силы, но она говорила, что все должно выглядеть по-настоящему. Бросившись к окну, что находилось дальше всего от двери, я распахнула ставни.
Через пару мгновений Релла села и завопила:
— На помощь, охрана! На помощь!
Я поспешила.
Оба Мариковых бойца вломились внутрь. Вот тупицы! Поступи я, как в прошлый раз, они так и свалились бы опять на пол. Недоумки.
— Она сбежала! — вопила Релла, указывая на раскрытые ставни.
Один полез через окно, другой кинулся назад.
Я вылезла из-за кровати и, подмигнув Релле, выбежала в дверь. Лес, освещенный утренним солнцем, так и манил к себе, я припустилась вперед, словно лань, стремясь укрыться за деревьями.
Но через несколько шагов меня вдруг охватила страшная слабость, сковавшая все мои члены. Движения давались с трудом и казались какими-то замедленными, словно в кошмарном сне, когда каждый новый шаг отнимает последние силы и, как бы ты ни старался, ты не можешь сдвинуться с места. Последним усилием воли, услышав перед собой странный шум, я подняла взгляд и увидела Кадерана: он помахал мне, дико улыбнувшись, и тут тьма вновь обволокла меня.
Акхор
Я воззвал к Шикрару вновь, когда уже приближался полдень, и узнал, что Совет до сих пор расходится во мнениях относительно наших с Ланен судеб. Союз наш все они, за исключением Шикрара, считали безумием и соглашались, что в этом нам потворствовать не следует. Что же касается наших судеб, то по-прежнему многие спорили, где лучше позволить жить Ланен. В этом случае ей, скорее всего, следовало оставаться с нами и даже не помышлять о том, что-бы когда-нибудь вновь возвратиться к своему народу. Некоторые, вразумленные Шикраром, напоминали остальным о ее заслугах и возражали, что она должна оставаться свободной, дав слово, что не свернет на путь боли и смерти. Что касалось меня, то некоторые настаивали на том, что меня следует сместить, а на мое место назначить другого; иные считали, что я поддался кратковременной причуде или каким-то неуловимым чарам и стану прежним, как только Ланен так или иначе покинет меня; третьи были уверены в том, что меня просто не следует больше допускать к общению с гедри, лишив права быть стражем листосбора, — в остальном же я вполне мог оставаться царем. Похоже, прибытие Шикрара вызвало бурное оживление. Рассерженному Ришкаану не оставалось ничего иного, кроме как уступить место старейшему. В начале последнего обсуждения, касавшегося судьбы Ланен, один из молодых представителей рода, дальний родственник Идай, предложил:
— Давайте же спросим старейшего. Он хранитель душ, и именно его семейства это касается более всего. Давайте послушаем, что скажет нам Хадрэйшикрар!
Шикрар подождал, пока восстановится тишина. Ждал он недолго, ибо наш народ уважает мудрость, приходящую с возрастом. Он выпрямился, чтобы обратиться к Совету, и встал в позу праведного гнева, чем удивил лишь немногих.
— Друзья и родичи, что вы такое говорите? Сколько споров вокруг того, умертвить ли нашего возлюбленного царя или позволить ему жить изгоем где-нибудь в чужой стране! Не верю, что слышу подобные речи от детей Ветров! Разве наши устои или наш закон отвергают любовь? Акхор честно исполнял свои царские обязанности и был предан нам всю свою долгую жизнь. Неужели мы сейчас отвернемся от его преданности, будем говорить, что он попал под власть чар, лишим его любви, которую он наконец-то обрел?
— Но это любовь к низкому существу. К гедри! — отозвался чей-то голос.
— Тебе, Риншир, следовало бы подумать, прежде чем выставлять напоказ свое невежество, — бросил Шикрар в ответ. — Гедришакримы — разумные существа, они способны говорить и мыслить. По природе своей они не более низки, чем мы. Конечно, они могут таковыми стать из-за своих же собственных действий. Если они избирают общение с ракшасами, то они, разумеется, становятся гораздо хуже; но сами по себе они не злой народ.
— Это что-то новое, Хадрэйшикрар, — резко вставил Ришкаан — Спор о природе гедришакримов столь же древний, как и наше племя, он тянется со времен Выбора. Раньше ты всегда был настроен против гедри. С чего это ты теперь так изменился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162