Оказалось, что он не преувеличивал. Марик метался и стонал, словно его преследовали кошмары. Даже Релла казалась озабоченной. Едва я вошла, как Вариен взял меня за руки.
— Ланен, — сказал он тихо, и голос его был для моего сердца как бальзам, — нам кажется, что он пытается что-то сказать.
— Майкель поведал мне. Чего вы от меня хотите? — спросила я, стараясь, чтобы в голосе моем не сквозило отвращение. Я не могла смотреть на Марика: мне сразу же представлялось окровавленное тело Акора, находящегося на пороге смерти, или мерещился ракшас, протягивающий ко мне свои лапищи.
— Малютка, послушай меня, — проговорил Вариен и, положив руку мне на щеку, нежно повернул к себе мое лицо. — Что бы ни было сотворено обеими сторонами, все это уже в прошлом. Сейчас мы за него в ответе, и он страдает. Майкель позаботился о нем, насколько мог, но он говорит, что Марик пока не может выразить вслух то, что творится у него в душе.
«Ты хочешь, чтобы я мысленно обратилась к нему, так ведь? Чтобы узнать, услышать, если получится, что он пытается сказать?» — спросила я на Языке Истины, слегка оцепенев.
— Да, — ответил он с улыбкой. — До чего замечательно слышать твой голос, дорогая! Я бы тоже хотел ответить тебе так же. Но сейчас я сделать этого не могу, так что ты, должно быть, единственная его надежда. Я не совсем уверен, однако мне кажется, будто я слышал рассеянный голос, и думаю, что он принадлежал ему.
— Выходит, я должна помочь тому, кто собирался скормить меня демонам?
Вариен ничего не ответил: он просто смотрел на меня и ждал, и зеленые глаза его были мудры и терпеливы; позади него молча сидела Релла. Я ожидала, что мне придется бороться с собственным нелегким нравом, но, к своему удивлению, во мне начало пробуждаться что-то вроде жалости. Состояние Марика, каким бы заслуженным оно для него ни казалось, помогало мне взрослеть душою, вопреки себе самой.
— Ладно же, — сказала я грубовато.
Выпустив руки Вариена, я подошла к постели Марика и уселась рядом.
— Марик, это Ланен, — сказала я. — Твоя дочь. Я буду говорить с тобой, минуя слова. Постарайся меня услышать и скажи, что тебя тревожит. — Сделав глубокий вдох, я заговорила: «Марик Гундарский, с тобою говорит Ланен, Маранова дочерь, — твоя дочь. Можешь ли ты сказать мне, что тебя тревожит?»
К своему удивлению, я услышала нечто вроде ответа. Голос и впрямь был куда как рассеян, хотя исходить мог только от него.
«Марик?
Ланен? дочь…
демоны… нет-нет-нет… свет во мраке…
нет-нет…
пропал, пропал, пропал…
губитель приближается… Корли… Кадеран, останови… Кадеран остановлен…
мертв…
мертв, мертв… смерть наступает… свет меркнет… где?
где? пропал, пропал, пропал…
скорый губительостановить… кто они были?
демоны… пропал, пропал, пропал…
нет, нет, не-е-е-е-ет!..»
Содрогаясь, я оборвала с ним связь. Марик существовал теперь в бездонном мраке, но что-то внутри его изувеченного разума непостижимым образом искало света и жизни.
— Сложно сказать, но он, похоже, думает о каком-то скором губителе. Мне кажется, он хочет, чтобы тот был остановлен, но чтобы это сделал Кадеран.
Вариен нахмурился. Я повернулась к Релле:
— Ты когда-нибудь слышала о подобном?
— Да, — ответила она мрачно, глянув волком на мечущееся тело Марика. — Нужно было придушить этого ублюдка гораздо раньше. Это болезнь. Скорый Губитель. Жар, озноб, рвота — каждый второй зараженный умирает в течение суток. Этот недуг насылается демонами. Но для этого требуется могучий заклинатель. Разрази гром этого Кадерана и всех ему подобных!
— Но ведь если Кадеран погиб, он никак не может навлечь на нас беду, — сказала я.
— Не рассчитывай на это. Колдун всегда оставляет после себя какую-нибудь мерзкую гадость подобного рода как заключительное выражение своей порочности, а самого поминай как звали. В таких случаях заклятие должно включать в себя некое звено в виде осязаемого предмета — какую-нибудь магическую штуковину, которая призвана возжечь этот очаг скверны. Если бы мы нашли этот предмет, то нам, возможно, удалось бы остановить напасть.
Я посмотрела на Реллу в изумлении.
— Откуда ты столько обо всем этом знаешь? — спросила я, потрясенная.
— Ты уж не забывай, — ответила она с усмешкой, — что я состою в Безмолвной службе. Мы только и занимаемся тем, что обо всем узнаем да запоминаем. Можешь мне поверить.
— А как может выглядеть этот магический предмет? — спросил Вариен, отнесшийся к ее знаниям совершенно спокойно.
Меня удивило это его спокойствие, пока я не вспомнила, что это до известной степени его обычное состояние. Нельзя ведь прожить тысячу лет, не выработав достаточного хладнокровия ко многим вещам.
— Он должен быть вполне определенным. Я пытаюсь припомнить… Он должен включать в себя грязь, скатанную в шар с кулак величиной, несколько перьев и пригоршню благовония, что используется при окуривании покойников. Возможно, все это вместе завернуто в кусок тряпки и спрятано где-нибудь на корабле.
— Нужно это найти, — сказала я.
Релла
Это была еще одна бессонная ночь. Мы рыскали по всем углам на корабле долгие часы, но ничего не нашли. Я уж начала подумывать, не намолол ли Марик в бреду чего ни попадя, но тут один из его охранников оказался сражен этим недугом.
Тот самый, который последний раз сменил караул у Мариковой каюты.
Мы поместили его в отдельно отгороженном месте и вернулись в каюту. Казалось, мы уже все тут обыскали, однако я знала, что Скорый Губитель первым поражает того, кто находится ближе всех к его вещественному воплощению — предмету, который сдерживал его. Он должен находиться в этой комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162