Когда Шикрар увел Ришкаана, я повернулся к остальным своим сородичам, которые, как и я, были в смятении: нас закружило ветром, нам до сих пор неведомым.
— Все остальные отправляйтесь сейчас в свои чертоги и прочешите все наши земли. Выясните, пропал ли где-нибудь кхаадиш или что-то еще. И если сможете, разыщите подлого вора!
В последний раз они подчинились мне. В полном молчании Большой род спешно покидал чертог Совета. Я видел, как у одних глаза горели жаждой мести, у других — страхом, у самых юных — изумленным возбуждением; но за всем этим угадывалось и что-то иное, новое. Я не знал, что это может быть, а на раздумья не оставалось времени.
Ланен
Я все еще стояла на коленях не в силах пошевельнуться. Я так близко подошла к своей мечте, и объединение двух народов уже казалось мне вполне осуществимым — как вдруг воспрянула тень, вмиг уничтожив яркую, сияющую картину, которую я уже нарисовала себе. Слова Ришкаана словно пронзили меня, лишив всякой смелости, когда он взамен моим мечтам явил всем мрачный, зловещий жребий.
Она хочет смешать кровь кантри и гедри! Дети ее будут чудовищами, мир наполнится огнем ракшасов, и некому будет встать на защиту — из-за нее!
Черная пелена отчаяния сомкнулась у меня над головой, словно темные воды. Если мне и впрямь суждено было принести в мир подобное зло, спору нет, мне остается лишь принять смерть, что прочили мне кантри. Шикрар, по крайней мере, будет милостив…
— Поднимайся, Ланен. Тебе нужно спешить, времени нет.
Это был Акор, и его слова подняли меня на ноги. Во что бы то ни
стало я должна обрести более важное назначение! Встав, я спросила с готовностью:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Подожди снаружи, пока не прибудет Кейдра. Потом ты должна будешь отправиться с Шикраром — с ним ты будешь в безопасности.
— Акор, прошу тебя, позволь мне сделать что-нибудь! Ну хоть что-то! Я долита вам помочь, я обязана. Проклятье, я ведь наверняка способна что-то сделать, чтобы остановить этого сукиного сына, будь он неладен!
Не давая Акору долго раздумывать, я сбежала вниз по ступеням.
— Малышка, я не позволю этого. Что ты такого сделаешь, на что я и мои родичи не способны?
Хуже всего было то, что он оказался прав. С тех пор я много раз думала, что, будь у меня тогда побольше глупых предубеждений, я бы кинулась упрашивать — нет, я бы настаивала на том, чтобы Акор позволил мне отправиться с ним, как часто поступали женщины в сказаниях бардов. Я никогда не одобряла этих дурех. Зачем во время битвы торчать рядом, безоружной, беспомощной, и ждать, пока тебя заберут в плен, лишь отвлекая тем самым своего любимого, которому нужно драться, а не присматривать за тобой! Презрев весь свой гнев, все свое отчаяние и уныние, я лишь поклонилась в знак согласия и сказала:
— Да хранят тебя Ветры и Владычица, дорогой мой. Я буду ждать тебя здесь, — затем, обратившись к истинной речи, я старательно сосредоточилась и благословила его так же, как когда-то Джеми благословил меня при прощании: «Акор, любимый, благополучно отправляйся и хорошенько береги себя — и возвращайся счастливо домой, ко мне».
Его прощание было подобно быстрому и легкому прикосновению, как нежная ласка, и он покинул грот. Подойдя к костру, что освещал чертог, я вытащила из огня небольшую головню и последовала по коридору к выходу. У меня оставалось очень мало надежды на то, что моя дальнейшая судьба сложится благополучно, однако сейчас, перед опасностью, исходившей от Марика и его заклинателя, меня это почти и не заботило. Я всем сердцем молила Ветры и Владычицу оборонить Акора от зла ракшасов и защитить его от Марика.
Когда я вышла наружу, была глубокая ночь: уже миновало несколько часов пополуночи. Я и не думала, что мы так долго находились в Большом гроте. Веял свежий ветерок, разнося в ночном воздухе запах лансипа, острый и живительный.
Я уселась, прислонившись спиной к каменной стене входа. Усталость окутывала меня не хуже моего старого плаща, пока я сидела под холодными, ясными звездами и ждала Кейдру. Боль и ужас, ликование, восторг и отчаяние — все это, конечно, для постороннего уха звучит как основа всякого приключения, но любая из этих «прелестей», даже взятая в отдельности, весьма утомляет. А уж со всеми сразу мне и вовсе было не под силу тягаться. Сон охватил меня.
Глава 16ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ

Марик
Ах-х! Проклятая колючка ранит меня, я уже расцарапал себе грудь! Окаянная штуковина жаждет крови, вот как! Нужно взять ее в правую руку, а средним пальцем левой руки провести по поверхности… Будь ты проклята! Зачем же так сильно! Ну да ладно, мне уже не впервой: как только вернусь на корабль, Майкель займется ранами. Значит, что там говорил Берис? Ах, да — каждое из четырех отверстий по углам наполнить кровью… Еще бы их увидеть в потемках! Этот плащ скрывает меня от постороннего взгляда, вытравливая все цвета из мира. А мне лучшего и пожелать нельзя: сам невидим, зато хорошо буду различать, куда идти: все, что излучает свет, сияет, словно маяк. Ага, луна вышла! Свет ее так и режет глаза! Слишком уж она ярка — впрочем, так я хотя бы вижу, что делаю.
Вот она — вспышка! Берис сказал, она означает начало отсчета; а сейчас талисман снова потемнел. Теперь у меня есть лишь два часа на то, чтобы попытаться добыть себе баснословное богатство, и тогда моя гильдия будет процветать вечно. За эту пару часов я не оставлю после себя ни малейших следов, ни здешних, ни тамошних — будь то обычный человеческий запах или дух ракшасов, — драконам ни за что не выследить меня!
Я двигаюсь в тумане расплывчатых очертаний и теней, влекомый жаждой мести и обогащения, перескальзываю, подобно призраку, через Рубеж и спешу к их сокровищнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162