его раскинутые крылья простирались с одного края прогалины до другого, когти соперничали с лемехами плуга, а своим клювом птица, пожалуй, могла бы схватить крупную лошадь. Пока квалочианец соображал, что ему делать (да и как, собственно говоря, можно было противостоять подобному гиганту?), орел, спикировав, схватил его и взмыл в небо. Вес взрослого мужчины отнюдь не отягощал исполинскую птицу, стремительно набиравшую высоту. Рита безжалостно трепал ветер, оставшаяся далеко внизу роща съежилась до размеров кулака.
Закончив вираж, орел выбрал направление и увеличил скорость. Кэлдасон видел, как под ним проносились и оставались позади поля, пруды, равнины, отдаленные горы со снежно-серебристыми вершинами. Потом появилась река, сначала напоминавшая серебристую ленту; когда орел снизился, она превратилась в широкий, полноводный поток. В конце концов вода заполнила горизонт, так что обоих берегов не было видно. Птица разжала когти и выпустила свою добычу.
Рит, несколько раз перевернувшись в воздухе, с криком упал в воду. Мир закончил свое кружение и теперь представлял собой бескрайнюю водную гладь.
Столкновение с водой вышибло из легких весь воздух, тело мгновенно сковал холод, однако, хотя Кэлдасон и погрузился довольно глубоко, ценой судорожных усилий ему удалось вынырнуть на поверхность — впрочем, ненадолго. Он угодил в водоворот, снова увлекший его вниз. Подводное течение подхватило его, вставшие дыбом волосы вились над головой, как черное пламя над костром.
Легкие разрывались, силы оставляли его, мускулы слабели. Однако не борьба за жизнь, а нечто совсем иное занимало его мысли.
Сквозь толщу темных бурлящих вод перед ним проступала странная картина — дворец, который ему мельком уже доводилось видеть ранее. Обитель, предназначенная для людей, однако наполненная мрачными, изменчивыми сущностями. Место всеобщего непостоянства, обитель чего-то чуждого, злобного, жаждавшего предъявить на него свои права.
Он тонул.
Пробудился Кэлдасон внезапно, почувствовав, что задыхается.
Он не сразу сообразил, где находится, а когда понял, то сел на кровати, обхватив влажную от пота голову руками.
— С тобой все в порядке?
Рит вскинул глаза и увидел стоявшего в глубине комнаты Куча. Юноша пристально смотрел на него.
— Я услышал твой крик, — сказал он. — Поэтому и пришел. Это было... снова?
Квалочианец молча кивнул.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Отрицательно покачав головой, Кэлдасон встал. Выглядел он ужасно, а взгляд мутных глаз был устремлен неведомо куда за пределы комнаты.
— Нам нужно приготовиться к завтрашнему дню, давай-ка этим и займемся.
Но слова прозвучали с явным безразличием.
«Не самое подходящее время, чтобы поделиться наблюдениями», — решил Куч и оставил соображения по поводу увиденного при себе.
* * *
— Иди сюда, — позвала Таналвах. Тег неохотно приблизился, и она, смочив слюной краешек шелкового носового платка, протерла его щеку. Ребенок дернулся.
— Стой смирно, — велела она, и он сморщился. — Теперь все.
Мальчик с недовольным видом отошел в сторону. На нем был щегольской костюмчик: рубашка с длинными рукавами, плотно облегающие штанишки цвета ночного неба и сверкающие черные сапожки высотой до лодыжек. Лиррин тоже нарядили в новое платье, тоже синее, но более светлого оттенка.
— Вы оба выглядите чудесно, — сказала женщина. — Правда, Кинзел?
— Безусловно. И ты тоже.
— Спасибо на добром слове.
Она покружилась, демонстрируя свой наряд из черного, тонкого как паутинка, струящегося шелка.
— Чудесно! У нас никогда не было таких замечательных вещей.
— Вы заслуживаете самого лучшего.
— Ты и сам превосходно выглядишь, Кин. Он улыбнулся и рассеянно потрогал свой бархатный галстук.
Сегодня вечером мы будем в центре внимания.
Таналвах поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Не могу в это поверить.
— И не только сегодня. В будущем...
— Смеем ли мы? Я хочу сказать, смеем ли мы строить планы? Может, не стоит искушать судьбу?
— Успокойся, — сказал он, взяв ее за руки. — Впереди нас ждет новая, счастливая жизнь. Лучшая, чем прежде.
— Она вряд ли станет лучше, если мы опоздаем. Экипаж, должно быть, уже ждет нас.
— Вот он! — крикнула Лиррин, выбежав на балкон.
— Ну, тогда пошли. Дети, нам пора. Дружная компания покинула комнату и торопливо спустилась по лестнице.
В доме напротив, из окна, с помощью магии замаскированного под участок стены, за происходящим наблюдали двое.
— Итак, женщина, мужчина и двое малышей вышли из дома и сели в карету. Ты узнал их? — спросил Девлор Басторран.
Тот, к кому он обратился, носил мундир портового стража и выглядел вполне заурядньш служакой. Необычным в его внешности был только его нос, точнее, отсутствие такового. Вместо носа на его физиономии красовалась черная кожаная нашлепка, вроде тех, какими прикрывают пустую глазницу, но не плоская, а выпуклая.
— Да, это они, — ответил безносый, довольно своеобразно выговаривая слова.
— Ты уверен?
— Так точно, господин. Такие не забываются.
— И женщина?
— Она тоже была в порту, вместе с детишками. Но это не та сука, которая лишила меня... — Он прикоснулся к своему накладному носу с осторожностью, словно опасался остаться и без него.
— Ничего, достаточно скоро мы выясним, кто она такая.
— Для меня, господин, любое ожидание невмоготу. Ну, выясним, и что тогда?
— Тогда они за все заплатят.
27
Праздества в честь Дня свободы, хотя довольно значительная часть населения относилась к ним с безразличием, а то и с враждебностью, начались ранним утром. Весь Валдарр был украшен вымпелами и флагами, по улицам маршировали оркестры, на площадях выступали артисты и ораторы, которые произносили речи, фальшиво восхваляя единение народа Беальфы с завоевателями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119