его похлопывали по спине, крепко пожимали руки, обнимали и восторженно поздравляли с выдающимся успехом. Руканис принимал знаки внимания с самым доброжелательным видом. Он передал цветы кому-то из приятелей, поблагодарил всех и, вытирая полотенцем вспотевшее лицо, направился в гримерку.
— Вас ждет посетитель, — сообщил ему рабочий сцены, мимо которого он проходил.
— Посетитель? Кто бы это мог быть... Мужчина? — уточнил тенор, больше привыкший к визитам поклонниц.
— Да, мужчина. Назвался Джихаймом. Джихайм. Да, сейчас они использовали это условное имя. Руканису очень хотелось верить, что нежданный гость проявил достаточную осторожность и не привлек к себе нежелательного внимания. Впрочем, он не прав в своих опасениях — обычно эти люди ведут себя в высшей степени осмотрительно, они достаточно искушены в своем деле и знают его досконально. Войдя в гримерку, певец обнаружил там молодого, гладко выбритого, крепкого с виду незнакомца, чью голову украшала непослушная густая русая шевелюра.
— Джихайм, я полагаю? — уточнил Руканис.
— Для наших целей — да, — с улыбкой ответил незнакомец, и они обменялись рукопожатиями. — Представление было великолепным.
— Спасибо. — Певец запер за собой дверь. — Ты был в зале?
— Нет, зачем же, — все так же улыбаясь, ответил гость. — Мне было слышно отсюда.
— Конечно.
— Я так понимаю, эта комната безопасна? — спросил Джихайм, оглядевшись по сторонам.
Руканис выудил из-под рубахи нейтрализующий чары медальон.
— Хорошо, — продолжал молодой человек. — Но тебя вряд ли прослушивают, разве не так? Человек, подобный тебе, должен быть выше всяких подозрений.
— Не уверен, что в наше время хоть кто-то может быть свободен от подозрений.
— Ты прав. Поверь, мы понимаем, что ты рискуешь, и высоко ценим твое мужество.
— Во имя общего дела я готов на все, кроме насилия. Ты не против, если я переоденусь?
— Разумеется.
— Что тебе сейчас нужно? — осведомился Руканис, перебирая вещи в платяном шкафу.
— У меня две просьбы. Первая — такая же, как обычно.
— Доставка сообщения?
— Да. Нам нужно передать кое-какие сведения своим единомышленникам в Гэт Тампуре. Я устрою так, чтобы их вручили тебе перед отъездом. Годится?
— Это не проблема. А вторая просьба?
— Завтра состоится прием, будет много важных персон...
— И ты хочешь, чтобы я навострил уши?
— Удивительно, насколько несдержанны на язык бывают даже самые серьезные люди, полагая, что находятся среди своих. Но сейчас мы хотим сориентировать тебя на разговоры, затрагивающие определенную тему. Слышал ты что-нибудь о торговой экспедиции, которую Беальфа отправляет к северным землям?
— Нет, — глухо отозвался певец, натягивая чистую рубашку.
— До нас дошли некоторые слухи — что-то с этой экспедицией не так. Похоже, ее организует не Беальфа, а империя, и нам хотелось бы знать, почему.
— Ну что ж, буду прислушиваться к болтовне. Хотя не думаю, что мне удастся узнать существенные сведения.
— Это как сказать. Не стоит недооценивать значение информации, которую можно извлечь из досужих разговоров. Сопоставляя одно с другим, порой выясняешь удивительные вещи. Поверь мне, Сопротивление искренне благодарно тебе за все, что ты для нас делаешь. Прежде всего — за твои деньги, без которых нам пришлось бы туго. Что касается прочего... твой пацифизм широко известен и всеми уважаем, но, согласись, это ограничивает круг мероприятий, к которым мы можем тебя привлечь.
— Я понимаю.
— И последнее: в случае необходимости здесь, в Валдарре, прямо напротив северного угла площади Спокойствия есть улица... ну, на самом деле переулок под названием Соколиный путь. Там, ближе к дальнему концу, находится сыромятня. Спросишь, — он снова улыбнулся, — Джихайма. Запомнил?
— Конечно. Хотя это мне вряд ли понадобится.
— Надеюсь, что никогда. Но помни, это надежный дом, где в случае чего сделают все, чтобы тебе помочь.
Руканис кивнул.
— Мне пора, — сообщил Джихайм.
— А я, пожалуй, немного прогуляюсь. Люблю, знаешь ли, после концерта подышать свежим воздухом.
Он накинул на плечи пелерину и выбрал среди множества шляп широкополую, с высокой тульей.
Из театра они вышли вместе, и некоторое время стояли рядом, глядя на суетливый людской поток.
Руканис глубоко вздохнул.
— А-а-аах! Славный вечерок. Пройдусь-ка я к гавани.
— Будь осторожен. И не забывай о явке. Ты хорошо запомнил место?
— Будь спокоен. Они распрощались.
Руканису Джихайм понравился. Было бы интересно узнать о нем побольше, но певец понимал, что это, конечно же, невозможно.
Даже в обычной уличной одежде знаменитый артист рисковал быть узнанным, поэтому к гавани он направился, низко надвинув шляпу на глаза.
Несмотря на поздний час, в порту вовсю кипела работа. Некоторое время Руканис расхаживал вдоль пристани, наслаждаясь морским воздухом и уединением, а потом остановился, чуть не дойдя моста, переброшенного через узкий пролив. Облокотившись о парапет, он устремил взгляд на дрейфующие суда и далекие навигационные огни, хотя едва ли воспринимал расстилавшийся перед ним пейзаж. Певец размышлял о том, какое направление приняла в последнее время его жизнь — связь с инсургентами становится все прочнее. Как далеко готов он зайти в этом направлении?
Неожиданно откуда-то донесся крик — чайка? Впрочем, не исключено, что это был лишь плод его воображения или просто какой-то резкий звук, поэтому Руканис, прислушавшись, пожал плечами и снова погрузился в раздумья.
Крик повторился: на сей раз он прозвучал ближе, и сомнений в том, что кричал человек, не осталось.
Певец огляделся, пытаясь установить источник звука, и его внимание привлекла фигура, бегущая по мосту по направлению к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119