Вот уж никогда бы не подумал, что зима может оказаться такой долгой и такой свирепой. Ведь мы были не на Холодном Севере, где других сезонов просто не существует. Пора бы и весне наступить. Но с этим я ничего не мог поделать. Оставалось только смириться и терпеть морозы и ледяные ветры. В остальном путешествие наше проходило спокойно, без приключений и неприятных неожиданностей.
Мы с принцессой, как и прежде, старались по возможности не привлекать к себе ничьего внимания. Она даже волосы подстригла и стала, во всяком случае издали, похожа на мальчишку. Мы ни с кем из путников, лавочников, зевак старались не встречаться взглядами, а если к нам обращались с вопросами, отвечали невнятным бормотанием, чтобы у собеседников сложилось впечатление, будто мы не владеем цивилизованной речью, а говорим на каком-то неведомом диком языке. От нас в таких случаях сразу же отставали.
Для ночлега мы стали теперь выбирать самые шумные и многолюдные постоялые дворы. Благодаря вынужденной щедрости Астел мы могли себе позволить нанимать вполне приличные комнаты, более того, принцесса и я проводили ночи в разных помещениях. На этом я настоял, уверив Энтипи, что нам такая роскошь вполне по карману. Дело в том, что в последнее время я стал замечать, что ее высочество все больше ко мне привязывается. Меня это не радовало, а напротив, тревожило. Я уже вам объяснял почему.
Мне, в свою очередь, стали доставлять все большее удовольствие долгие беседы с ней. Во-первых, она давно перестала то и дело поминать своего героя Тэсита. Одно это сделало наше общение куда более приятным. А с тех пор, как мы покинули амбар Чудачки, устремившись в Терракоту, она вообще ни одного раза не произнесла это имя. Принцесса, думаю, полностью утратила веру в него. И в этом не было ничего удивительного. Очутившись на таком высоком пьедестале, на какой она мысленно вознесла Тэсита, любой почувствует головокружение и рано или поздно сверзится на грешную землю.
И еще Энтипи с большим интересом слушала меня, когда я говорил о своем детстве и отрочестве. Ей ужасно нравилось узнавать подробности моей прежней жизни. Все, о чем я говорил, было ей в новинку, и, требуя все новых рассказов, она поясняла, что никогда прежде ей не доводилось беседовать с таким необычным человеком. Дескать, я здорово отличался от всех тех рыцарей и оруженосцев, кого ее высочеству довелось встречать в истерийской крепости. Вот уж что правда, то правда. Я и сам знал, как мало на них похожу.
По вполне понятным причинам я был далек от того, чтобы пересказать ей все до единого события своей жизни без утайки. Кое что держал про себя. К примеру, скрыл от принцессы обстоятельства моего зачатия. Только упомянул мимоходом, что, дескать, мать настойчиво твердила о моей великой судьбе, о том, что меня ждет славное будущее. Я не счел нужным скрывать от нее и то, что Маделайн незадолго до того, как мной забеременеть, видела феникса. Услыхав об этом, Энтипи вытаращила на меня глаза.
— Так, выходит, она стала свидетельницей возрождения феникса еще до того, как вы родились! Получается, у вас куда больше оснований считать себя избранником судьбы, чем у… — Тут она запнулась. Хотела сказать: «Тэсита», но язык не повернулся. Тряхнула головой и потребовала: — Продолжайте.
Что ж, я без утайки поведал ей о злодейском умерщвлении моей матери каким-то скитальцем и об обстоятельствах, которые привели меня в замок короля Рунсибела.
Я подметил, что ей нравилось заглазно обсуждать тех, с кем она общалась в родительском доме. Вернее, подвергать их нещадной критике. В этом мы с ней были очень похожи. Но если ей, по сути еще ребенку, доводилось видеть всех этих людей лишь из окон своих комнат да жадно ловить сплетни, пересказываемые друг другу фрейлинами и слугами, то я за время моей службы оруженосцем со многими из обсуждаемых лиц свел достаточно короткое знакомство, чтобы стать для принцессы источником ценной информации. Не могу не отметить, что наши суждения о многих из этих людей оказались практически одинаковыми. Так, ее высочество терпеть не могла сэра Юстуса, пренебрежительно отзывалась о Кореолисе («Он ненадежен, такому нельзя доверять!» — повторила она несколько раз) и глубоко презирала почти всех оруженосцев. В особенности самовлюбленного болвана Булата Морнингстара.
К родителям принцесса была снисходительно-равнодушна. Но если мать считала особой вполне терпимой, то об отце придерживалась весьма невысокого мнения.
— Дурак он, и больше ничего. Дурак набитый. — Так она высказалась о его величестве, презрительно фыркнув.
Энтипи не стала пояснять, почему она так считает. Возможно, по ее мнению, детали и подробности, ход рассуждений, приведших ее к такому выводу, не представляли для меня интереса. Сказала, и все. Как припечатала. Я этим удовольствовался и расспросами ее не донимал.
Ночь сменялась днем, следом за которым снова наступала ночь, а после рассветало, и мы встречали новый день… Шли четвертые сутки нашего путешествия. Энтипи на что-то пожаловалась, чем-то ей опять не угодили, и тут я решился спросить ее напрямую:
— Есть ли что-нибудь на свете, что вас не раздражало бы? Что доставляло бы вам радость?
«Сейчас, — подумал я, — она снова заведет старую свою песню о Тэсите».
Но принцесса к полной моей неожиданности с улыбкой ответила:
— Я люблю солнечные восходы. Когда видишь, как над землей поднимается солнце, кажется, что на свете нет ничего невозможного.
Я захлопал глазами от изумления:
— Мне тоже так всегда казалось…
— Вот видите, — с апломбом произнесла она. — Даже вы, простой оруженосец, можете иногда высказывать верные суждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227