Из разных земель товар такой шел. А вот хлеб и мед были свои, посадские. Были свои, а стали известны во многих землях дальних... Глава 3 Яром взялся за дело со всем рвением, на которое была способна его деятельная натура. То есть с ленцой. Вызвал Пустолоба и, поедая картошку с маслом мятую, велел ему:— Ты вот что... ммм... собери дружинников статных.— Соберу, обязательно соберу. Не извольте беспокоиться.— Ага. Вот после обеда и собери... ммм. Всё понял? Ступай.Пустолоб, пятясь, вышел из избы воеводы и опрометью бросился в слободу дружинную.В час положенный, послеобеденный, когда любой уважающий себя военачальник предается воспоминаниям о битвах минувших, смежив веки и для пущей конспирации похрапывая в кровати мягкой, Яром со сном боролся. Чем являл пример разительный с военачальниками другими. Ждал Яром дружинников своих, ждал и о деле думал.Явились хорошие, явились званные. Один выше другого, в плечах сажень косая, в глазах озорство. Встали перед воеводой, в струнку вытянулись.Широко зевнув и муху назойливую отогнав, осмотрел Яром молодцов своих и довольно хмыкнул.— Хороши, вояки. Хороши. Вот, значит, задача какая. Есть слушок от людей доверенных. Понаехало в Посад шпиков тьма. — Удивился себе Яром. Чинно как заговорил, а? Это тебе не бока отлеживать. Это, понимаешь, о безопасности Посада заботиться. Выпятил грудь колесом Яромушка, прошелся вдоль строя дружинников, да как гаркнул вдруг: — Что сопли распустили?! Чтоб ни одна муха без нашего ведома из Посада улететь не могла! Чтоб ни одна мышь полевая в амбарах зерно таскать не смела, если мы о том не знаем! Понятно, касатики? Не слышу.— По-нят-но! — рявкнули дружинники.— То-то. И смотрите у меня, коли станет кому известно, где шпик находится, самому в пекло не лезть. Мне сообщить.— А чего его искать? — удивился Пустолоб. — В каждом кабаке он есть. Да на ярмарках и базарах немало его найдется.— Кого? — опешил Яром.— Как кого? Шпига.— ШПИГА?!— Да. Какой хочешь есть — соленый, конченый. Да вы... сами... знаете. А что? Что я такого сказал, а?— МОЛЧАТЬ!!! — Яром подскочил к Пустолобу и ткнул пальцем в лоб его. — МОЛЧАТЬ! На болото к почисти отправлю! В походах дальних сгною! Тьфу!Пустолоб побледнел, спиной к стенке прижался. Палец Ярома точно гвоздь в лоб уперся.— Всем видимость поисков рьяных создать! Но никого не хватать! За чубы в остроги не тащить! Если кто подозрительный из Посада уехать захочет — препятствий не чинить! Но мне доложить о том немедля! Понятно? А теперь вон все! И чтобы сейчас же за службу взялись! Дармоеды! В-о-о-н! А ты, — Яром убрал палец со лба Пустолоба, — за всё отвечать будешь! И если что не так, смотри, не только места лишишься, но и из дружины вылетишь в два счета!Пустолоб тут же испарился. Яром еще долго в избе своей ярился, из угла в угол метался и слюной брызгал. После остыл, выпил кружку пива и, на вечер глядя, отправился в ЗАО мафиозное.М. Уолт встретил его чашкой крепкого кофе. Лицо Ярома скривилось. Пить темный налиток отказался.— Мои орлы шуму в Посаде наведут за три дня, — гордо сообщил он М. Уолту.— Отлично. При той тревоге, которая появится у некоторых гостей Посада, моим ребятам легче будет вычислить противника. Чтобы рыбу вспугнуть, в мутной воде шуметь надо... Сообщайте мне обо всём подозрительном. Надеюсь, вместе нам удастся выявить врагов тайных.— О том не беспокойтесь. Дружина посадская никогда не подводила.Забыл Яром, как с озера Песчаного ноги уносил, а М. Уолт не напомнил. Даже не улыбнулся.Возвращался Яром в слободу дружинную и в лица прохожих с подозрением заглядывал. Распирало его от мысли — вот ведь как всё обернулось, опять на защиту интересов посадских призван.
Кулачные бои нынче мало зрителей собирают. Удаль дружинников посадских больше негде демонстрировать. Так, по мелочи иногда бывает случай отличиться — разбойников каких на лесных дорожках успокоить, если нечисти посадской, тьфу, ими заняться недосуг, или с инспекцией на делянки нагрянуть. Вырубка-то леса больно шибко пошла, за всеми и не уследишь. За стволы вековые приличный куш нечисти отдан. Расчищенные площади под ярмарки и базары отводятся. А древесина — казне посадской компенсация. На избы прочные идет, на мосты через речушки разные, а остальное тонкостволье по сходной цене купцам заморским продается.Вот и находятся умники — две делянки для казны посадской рубят, а третью — для купцов ушлых, закон посадский обойти желавших. Таких ловить надо, штрафы огромные на плечи налагать, пускай для пользы Посада трудятся. А коли второй или третий раз попадутся с махинациями такими — так и в прорубь зимой можно кинуть, на забаву водяному.Не всегда удается поймать хитрых. Яром с содроганием вспомнил, как однажды сам поехал с инспекцией. Поймать никого не поймали, а страху натерпелся!..Только выехали на конях на делянку, как рухнул со стоном страшный дуб вековой. Кони уши пригнули, люди с опаской по сторонам глядят — а над делянкой гул растет. Из-под кроны дуба вздыбилось в небо облако темное — шершни лесные. На дубе том гнездо у них было, а люди и не посмотрели. Шершни лесные нечисти посадской первые помощники. О том даже дети ведают. Разозлились шершни, гул стеной стоит. Тут-то и спохватились дружинники, да поздно было. Шершень с разгону так ударить может — с коня всадника собьет. До сих пор у многих шишки и синяки не прошли. Хорошо, в кольчугах дружина была — не ужалить шершням сквозь кольца набранные. Зато били — не хуже камня, рукой сильной брошенного.Яром тронул на голове шишку, охнул, почесал поясницу и свернул с дороги в слободу на широкую тропку в кабак. Теперь-то, думал он, у дружины больше шансов отличиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86