– Мне необходимо было знать…
– Если захочу я могу превратить жизнь твоей дочери в ад. Надеюсь, теперь ты это понимаешь?
– Да. Я понимаю. Я все понимаю, – поспешила заверить его Мерседес.
– У тебя есть только один способ быть уверенной, что ей ничего не грозит: делать, как я приказываю. Точно в соответствии с моим письмом.
– Хорошо, хорошо. Я все исполню…
– Станешь сотрудничать со мной, и с ней ничего не случится. А начнешь умничать – она кровью умоется. Поняла?
– Да, поняла.
– Если мне снова придется причинить ей боль, виновата в этом будешь ты. Опять.
– Я буду, буду сотрудничать! Я хочу, чтобы Иден вернулась домой. Поверьте мне. – «Притворяется или нет, – подумал де Кордоба, – но отчаяние она изображает мастерски». В ее голосе не осталось и намека на высокомерную холодность прошлого раза. Безропотная покорность должна была заставить преступника несколько расслабиться.
– Полиция прослушивает наш разговор?
– Нет, клянусь вам. Ни здесь, ни в Калифорнии полиции ничего не известно.
– Впрочем, это не имеет значения. Деньги достала?
– Я стараюсь. Я изо всех сил стараюсь. Но это очень трудно. Почти невозможно.
Голос в трубке снова сделался злобным:
– Ты что, хочешь, чтобы я отрезал у твоей дочери палец?
– Но я не могу так быстро собрать такую кучу денег!
– Не лги мне! Деньги у тебя есть.
– Вы ошибаетесь. Почему вы считаете меня богатой? Это не так. Вы требуете слишком много. Я просто не знаю, где взять столько денег.
– Продай дом!
– Я уже продаю все, что только могу… – Голос ее задрожал, став еще более взволнованным и умоляющим. – Пожалуйста, ради Иден, выслушайте меня. Я могу отдать вам все деньги, которые мне уже удалось собрать. Это огромная сумма. Возьмите их. И отпустите мою дочь. Возможно, вам слишком долго придется ждать, пока я хоть что-то еще наберу, если мне вообще это удастся.
– Окончательная цифра – десять миллионов. И ни центом меньше.
– Да чтобы набрать такую сумму мне потребуются годы!
– Господи! – взорвался человек на другом конце линии. Теперь он буквально визжал в трубку: – Ты хоть понимаешь, что жизнь твоей дочери висит на волоске? Что же ты за женщина такая?! Торгуешься, когда речь идет о твоей плоти и крови! Здесь тебе не овощная лавка. – Его голос стал постепенно приходить в норму. – Я знаю, насколько ты богата и каким образом сколотила свое состояние. Я знаю о тебе больше, чем ты можешь вообразить. Не пытайся меня одурачить. Я знаю тебя. И не прикидывайся нишей, сука.
Последние слова были произнесены зловещим шепотом. Мерседес молчала. Де Кордоба плотно сжал губы. «Спорь с ним, – хотелось крикнуть ему. – Не давай себя запугать!»
Затем – поразительно – в трубке послышался злобный, издевательский смех.
– Вообще-то я могу и подождать. – Голос звучал расслабленно, почти устало. – Содержать твою дочь вовсе не накладно. Ест она мало. Остается только надеяться, что к тому времени, когда ты наконец прекратишь свои попытки одурачить меня, она еще будет жива… и в здравом уме.
– В здравом уме? – с нескрываемой тревогой спросила Мерседес. – Что вы имеете в виду?
Он проигнорировал ее вопрос.
– Когда найдешь деньги – все деньги – поместишь в «Нью-Йорк Таймс» частное объявление. В этом объявлении должно говориться: «Куплю замок в Испании. За любую цену». И номер твоего телефона. Поняла?
– Прошу вас, не вешайте трубку! Скажите, как она? Как она себя чувству…
– Все. Больше я ничего не скажу, пока не увижу объявление.
Линия разъединилась.
– Хоакин! – сдавленно проговорила Мерседес. – Вы в постели?
– Да. Сейчас приду.
– Не надо. Оставайтесь у себя. Я сама иду к вам. Ее лицо было бледным и напряженным, глаза припухли. Она пришла одна.
– Вы очень хорошо провели разговор, – сказал полковник. – Просто замечательно.
С мольбой в глазах она посмотрела на него.
– Вы так думаете?
– Магнитофонной записью ему удалось несколько выбить вас из колеи, а в остальном вы держались почти идеально.
– Но он не собирается идти ни на какие переговоры, Хоакин. Он требует всю сумму.
– Верно, он хочет получить много. И все же он станет торговаться, – заверил ее полковник, хотя сам этой уверенности вовсе не чувствовал.
– Как мы можем с ним о чем-то договориться? Он ведь ненормальный. Да, кроме того, он больше не позвонит, пока не увидит наше объявление!
– Мы сделаем так, чтобы он позвонил. Выждем недельку, а потом…
– Недельку? – Мерседес просто задохнулась.
– Да, – кивнул де Кордоба. – Недельку. Дадим ему немного остыть. А потом поместим объявление. Оно будет выглядеть примерно так: «Куплю замок в Испании. Полную стоимость не обещаю, но заплачу сколько смогу. Пожалуйста, позвоните».
От волнения она изо всех сил сжала пальцы.
– А что, если это его не удовлетворит?
– Удовлетворит. Он обязательно позвонит и станет снова оскорблять вас и сыпать угрозами. Вот тогда-то он и назовет более реальную цифру. Скажем, один миллион долларов. После этого все пойдет гораздо легче. Мы можем рассчитывать, что окончательная сумма будет где-то в районе полумиллиона долларов. Что составит, – сдержанно добавил полковник, – один из самых больших выкупов, которые когда-либо были выплачены за похищенных детей.
Она бросила на него тревожный взгляд.
– Но мне показалось, что он… что он не намерен идти ни на какие уступки.
Де Кордоба чувствовал, насколько Мерседес сейчас зависела от него, насколько она доверяла ему.
– Весь вопрос в том, – мягко сказал он, – какую сумму они надеются получить. В наши дни размеры выкупов обычно колеблются от двухсот пятидесяти до пятисот тысяч долларов. И им это прекрасно известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122