Компьютер, названный К-4, выдавал окончательные данные. При этом он
выполнял 325000 операций в секунду. Если бы какая-нибудь из четырех других
ЭВМ совершила в расчетах пусть самую малую ошибку или же проявила хоть
малейший признак аварии, К-4 мог отключить ее, принимая на себя и ее
функции. К-4 обеспечивал к тому же полнейшую сыгранность всего комплекса.
Иногда, во время предыдущих стартов, несколько раз приходилось отменять
отсчет, поскольку самые чувствительные инструменты отказывались действовать
слаженно. Допустимое время запаздывания реакции составляло сорок
миллисекунд, а машины отвечали только через шестьдесят. Только К-4 снизил
порог запаздывания до требуемого лимита и никогда не допускал его
превышения.
От носа до кормы весь "Атлантис" был напичкан микрофонами, датчиками
напряжений материалов, датчиками, реагирующими на температуру, шум,
давление, вибрации и всяческие силы, действующие на корпус во время
отдельных фаз полета. Каждый шаттл страховался 45 тысячами сенсоров и тремя
сотнями "черных ящиков".
В кабине "челнока" было три уровня: верхний, на котором
концентрировалась большая часть управляющих и контролирующих ход полета
устройств; средний - где размещались спальное отделение, кухня и
технические устройства; и нижний с климатизационным оборудованием.
Последнее поддерживало неизменными состав воздуха, температуру и давление
на космическом корабле. Астронавты дышали смесью 21% кислорода и 79% азота,
температура колебалась в пределах от 16 до 22 оС, а давление
соответствовало земному.
В шестидесятые и семидесятые годы возвращающиеся из космоса аппараты
имели треугольную форму. Перед тем как войти в плотные слои атмосферы,
аппарат поворачивался к земле закругленной нижней частью, и она поглощала
все тепло, рождающееся в результате трения. Защитный материал выгорал, зато
астронавты не испытывали теплового перегрева. Затем капсулы падали в океан
на парашютах, а находящиеся там корабли вылавливали их. Такие аппараты для
последующих стартов применяться уже не могли.
Защитный слой, который применялся в шестидесятых-семидесятых годах,
увеличил бы вес шаттла втрое. Более того, вся внешняя оболочка корабля
каждый раз должна была бы меняться. Поскольку NASA планировала как минимум
стократно использовать каждый "челнок" без всяческих капитальных ремонтов,
единственным выходом стала совершенно новая концепция теплозащиты.
Инженеры выдвинули идею применения плиток чистого кремния, имеющего
различную плотность. Они выдерживали бы температуры порядка 1648 оС, и если
бы во время полета какая-нибудь из них отпала, ее легко можно было бы
заменить.
Идея прошла, и 70% поверхности "Атлантиса" было покрыто такими
плитками. Каждая из них своей формой и толщиной была тщательно
приспособлена к тому отрезку корпуса, который она защищала. Следовательно,
ее положение не могло быть изменено. Каждая плитка имела свой каталожный и
регистрационный номер, каждую из них приклеивали вручную, а затем
тестировали сопротивляемость на отрыв. Одна такая плитка стоила шестьсот
долларов.
И на Мысе Канаверал, и на базе в Вандерберг уже приступили к рутинной
предстартовой деятельности. Стрелки контрольных часов начали свою безумную
гонку, отсчитывая часы, минуты и секунды до того мгновения, когда
космические "челноки" оторвутся от бетонных платформ. Группы людей,
контролирующих ходом подготовки, следили за мониторами; сто двадцать минут
назад было закончено заполнение основного бака жидким топливом; были
проверены соединения и синхронизация твердотопливных движителей.
Сесил Робинсон и Роберт Криппен еще не знали, что полетят именно они.
Пока что они были спокойны и держали себя в руках. Тысячи часов,
проведенных на тренажерах, и два полета в космос делали их ветеранами.
Именно они составляли первый экипаж "Атлантиса" на военно-воздушной базе в
Вандерберг, Калифорния. В дублирующем экипаже очутились Аллан МакДовер и
Джеймс Лоуэ. Все четверо сейчас отдыхали в гостинице, построенной в пяти
милях от стартового комплекса номер 34, на котором через двадцать один час
должен был произойти учебный, как они сами считали, старт.
По времени Западного Побережья в настоящий момент был полдень. В
Вашингтоне стрелки часов показывали 15.00.

8
"Флорида, Мыс Канаверал, 13 июля, 18.00
Мыс Канаверал является частью Флориды, но это не то место, и ранее
никогда не был таким местом, откуда домой отправляют отпускные открытки.
Мыс Канаверал никогда не сравнится с Майями Бич, Палм Бич или хотя бы с Ки
Вест. Мыс Канаверал - это Кокоа Бич.
Несколько лет тому назад Кокоа Бич оккупировали отдыхающие, которые не
могли позволить себе пошиковать в солнечном, но дорогом Майями. С тех
далеких времен здесь остались маленькие, будто картонные домики с
верандочками и металлическими фрамугами, быстро ржавеющими в просоленном
воздухе.
Сам пляж имеет триста футов ширины во время прилива и тверд будто
застывший цемент. Море вымыло весь песок, оставляя красную глину, на
которой жители ближайших городков Кокоа и Титусвилль иногда устраивают
автогонки.
Кокоа и Титусвилль отделены от океана двумя речками и островом. Эти
речки - это Банана Ривер и Индиэн Ривер. А остров называется Мерритт
Айленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64