Может, мы бы остались на ночь, а затем снова обсудили это утром?
Майкл вслушивался в падание мокрого снега, стучавшего по окнам.
Шеклтон подумал о долгом пути домой, и его копчик заныл.
- Можете оставаться на ночь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не
отправлюсь.
Хьюмс-Тельбот хотел было опять заговорить, но решил дать всему этому
устояться. Шеклтон проворчал:
- Какого черта, мы что, напрасно перлись в такую даль?
Но Майкл только пошуровал в камине.
- С нами еще водитель, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Не найдете ли вы и
для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина, - он встал и пошел в чулан за
раскладушкой, а Хьюмс-Тельбот вышел наружу, чтобы позвать Мэллори.
Когда двое мужчин вышли, Шеклтон стал осматриваться в зале. Он увидел
антикварный патефон из розового дерева фирмы "Виктрола", на его диске
лежала пластинка. Название пластинки было "Весна священная" какого-то
Стравинского. Ну, с русским водиться - значит любить русскую музыку.
Наверное, всякая славянская чепуха. В такую ночь, как эта, ему бы
послушать бодрую вещь Бинга Кросби. Галатин любил читать, в этом нельзя
было сомневаться. Тома вроде "О происхождении человека", "Плотоядные",
"История григорианской поэзии", "Мир Шекспира" и другие книги с русскими,
немецкими и французскими названиями заполняли полки книжных шкафов.
- Вам нравится мой дом?
Шеклтон чуть не подпрыгнул. Майкл подошел сзади тихо, как туман. Он
принес раскладную кровать, развернул и поместил около камина.
- Столетие назад этот дом был лютеранской церковью. Ее построили
спасшиеся от кораблекрушения; подводные скалы всего лишь в сотне ярдов
отсюда. Они выстроили здесь поселок, но через восемь лет после этого их
скосила бубонная чума.
- О, - сказал Шеклтон и вытер руки о штаны.
- Развалины до сих пор прочные. Я решил попробовать восстановить их.
У меня ушло на это целых четыре года, и мне еще много нужно сделать. Если
вам интересно, у меня за домом есть генератор, который работает на
бензине.
- Я сразу так и подумал, что к вам не могли провести линию
электропередачи в такую даль.
- Конечно же. Слишком далеко. Вы будете спать в башенном помещении,
где когда-то жил пастор. Это не очень большое помещение, но для двоих
места там достаточно.
Открылась и закрылась дверь, и Майкл оглянулся на Хьюмс-Тельбота и
шофера. Майкл несколько секунд смотрел, не мигая, как шофер снимал шляпу и
куртку.
- Вы можете спать здесь, - сказал он, указывая рукой на раскладушку.
- Кухня за той дверью, если хотите кофе и чего-нибудь поесть, - сказал он
всем троим. - Я бодрствую во время, которое вам может показаться
необычным. Если среди ночи услышите, что я на ногах... не выходите из
вашей комнаты, - сказал он, глянув так, что у Шеклтона по затылку
пробежали мурашки.
- Я иду отдыхать, - Майкл направился к лестнице. Он остановился и
выбрал книгу. - Да... ванная и душ за домом. Надеюсь, вы не будете в
претензии, что вода только холодная. Спокойной ночи, джентльмены.
Он поднялся по ступенькам, и скоро они услышали, как мягко
затворилась дверь.
- Проклятый колдун, - пробормотал Шеклтон и поплелся в кухню, чтобы
чем-нибудь перекусить.

4
Майкл сел на постели и зажег керосиновую лампу. Он не спал, а ждал.
Он взял с маленькой тумбочки наручные часы, хотя его чувство времени уже
сказало ему, что было три часа. Часы показали три часа семь минут.
Он потянул носом воздух, и глаза его сузились. Запах табачного дыма.
"Беркли и Латакия", дорогой сорт. Он знал этот аромат и откликнулся на
него.
Он был еще в одежде, в брюках цвета хаки и черном свитере. Он влез в
мокасины, взял лампу и, следуя за ее желтым светом, спустился по винтовой
лестнице.
В очаге прибавилась пара дополнительных поленьев, и мягкий огонь
потрескивал в нем. Майкл увидел поднимающийся вверх табачный дым из
трубки, которую держал человек, сидевший в кожаном кресле, повернутом к
огню. Раскладушка пустовала.
- Поговорим, Майкл, - сказал человек, называвшийся Мэллори.
- Да, сэр, - он пододвинул стул и сел, поставив лампу на столик между
ними.
Мэллори - не настоящее его имя, а одно из многих - рассмеялся, кончик
трубки был зажат у него в зубах. Пламя камина отражалось в его глазах, и
сейчас он ничем не напоминал того пожилого и слабого джентльмена, который
недавно вошел в этот дом.
- Не выходите из вашей комнаты, - сказал он и опять засмеялся. Его
настоящий голос, неизмененный, обладал явной жесткостью. - Это было
здорово, Майкл. Ты запудрил мозги этому бедному янки.
- А они у него есть?
- О, он весьма способный офицер. Не обманывайся его простотой и
болтовней: майор Шеклтон свое дело знает, - проницательный взгляд Мэллори
скользнул по собеседнику. - И ты тоже.
Майкл не ответил. Мэллори с минуту в молчании курил трубку, потом
сказал:
- В том, что случилось в Египте с Маргерит Филипп, твоей вины нет,
Майкл. Она знала, чем рискует, и делала свою работу храбро и хорошо. Ты
убил ее убийцу и разоблачил Гарри Сэндлера, агента нацистов. Ты тоже
сделал свою работу храбро и хорошо.
- Не совсем хорошо, - эта старая история все еще вызывала болезненное
чувство скорби, грызшее его изнутри. - Если бы я той ночью был настороже,
я мог бы спасти жизнь Маргерит.
- Пришел ее черед, - безжизненно произнес Мэллори, профессионал в
области жизни и смерти, - а твое время скорби по Маргерит должно же
когда-то закончиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34