— Мы с Кузьмой Сергеевичем всю жизнь вместе, и не наскучило. А вы молодые оба...
Перевалов ничего не ответил.
Тоскливо?.. Нет, трудно. Очень трудно. Очень не хватает ему Маши... А как быть? Нельзя же закрывать ей дорогу. Окончит институт, будем всегда вместе... Сам настоял на этом и правильно поступил.,.
— В общем-то, будь я на месте Марьи Алексеевны,— заключил Набатов,— ни за что не оставил бы такого сокола одного. Тем более на стройке. Сюда невест со всех сторон понабилось. Я ей так и сказал, чтобы поторапливалась.
— Заболтался, Кузьма Сергеевич,— вмешалась Софья Викентьевна.— Семен Александрович не из той породы.
Она принесла пышный, подрумянившийся пирог и порезала на широкие ломти.
Кузьма Сергеевич вдохнул, раздувая ноздри, аппетитный запах рыбного пирога.
— Всем хороша матушка Ангара! Осетр? - Не угадал, Кузьма Сергеевич. Таймень.
— Тоже неплохо! Теперь к месту и второй тост, по общественному поводу.
Перевалов, конечно, знал, какой последует тост. Но все же спросил:
— За что же второй тост?
— А за то, чтобы секретарю парткома не было нужды отбивать хлеб у экскаваторщиков.— Кузьма Сергеевич потянулся к пирогу и добавил:—Тост, как видишь, в порядке самокритики.
У радушного хозяина были в запасе еще подходящие тосты, но гость согласился только на один, каковой сам и предложил: за хозяйку и ее искус тво! И подумал, дождется ли дня, когда в такой же обстановке будет не в гостях, а дома...
После обеда хозяин увел гостя к себе наверх и рассказал о заседании техсовета и завершающем разговоре с Майоровым.
— Наша взяла! — сказал Перевалов.
— А что было делать заместителю министра? Ему тоже положено смотреть не назад, а вперед. А в наше время вперед — это значит лицом к Сибири. Возьми Только нашу область. Алюминиевый завод строится, большая химия строится, горнорудный комбинат строится. В будущем году начнут строить металлургический завод. Попробуй оставь их без энергии! Откуда ее брать? Быстрее нас никто не даст. Так что наш спор решила сама жизнь. А если бы не это, круто бы спросили за наше самоуправство.
— Теперь уже не самоуправство, а новаторство,— сказал Перевалов.
Набатов поморщился — он не любил громких слов — и, ничего не ответив на реплику Перевалова, продолжал:
— И я, когда еще сидел у Майорова, подумал и с тех пор все время думаю, что теперь и для нас тихая жизнь миновала. Раньше мы так располагали: поставим ряжевую перемычку и, может быть, перекроем реку со льда. Теперь никаких «может быть»: должны перекрыть Ангару зимой! Сразу после ледохода отсыпать низовую перемычку, осушить котлован и летом начать большой бетон. Иначе все наши новаг торские затеи — детская забава. Понятно это тебе, товарищ секретарь?
— Понятно.
— Поэтому и пришлось загонять тебя в кабину экскаватора. Ты поначалу тоже косился на меня. Бычье упрямство у Набатова! Да будь у меня в запасе время, я бы на рожон не полез. И спорить бы не стал с Калиновским. Чего спокойнее: один ряж разобрать, другой опустить. Но это неделя, пусть пять дней, а у нас сейчас и пяти часов лишних нет... Сегодня подписал приказ: организовать работу на льду в три смены. И тебя прошу: переключайся на лед. Сейчас у нас нет более важной задачи.
Софья Викентьевна принесла им наверх чайник, стаканы и блюдо домашнего печенья. Они долго сидели, попивая по-сибирскому густой чаек и обсуждая десятки вопросов, больших и малых, содержание ко-
торых сводилось к одному: как лучше организовать наступление на реку возможно более широким фронтом.
Уже поздно вечером, когда обо всех практических делах было переговорено, собираясь уходить, Перевалов спросил:
— Очень рассердился на меня утром, Кузьма Сергеевич?
Набатов махнул рукой:
— Чего там рассердился... Я бы и сам на твоем месте так же поступил.
Вадим аккуратно уложил взрывчатку в массивный, окованный железом ларь, вышел из палатки и, переведя несколько гаснущих на сильном ветру спичек, закурил.
Стоять на ветру, налетавшем резкими порывами то с одной, то с другой стороны, было не очень приятно, но Черемных не разрешал курить в палатке и, уходя в диспетчерскую, снова напомнил о том же.
Что он там задержался? Долго ли наряд выписать?
За палаткой послышались шаги. Наконец-то! Вадим пошел ему навстречу и едва не столкнулся с торопливо идущим Аркадием.
— Привет! Ты один? — Аркадий указал на опущенный клапан палатки.
— Один. А что?
— Я за тобой. Приходи сегодня к Ляпину. Звал он... И Неля тоже звала.
В последней фразе Вадиму послышалась насмешка. И он ответил хмуро:
— Мне там делать нечего.
— Опять ты за свое? Я тебя очень прошу, приходи!
Нет, никакой насмешки. Аркадий говорил серьезно. Вадим почувствовал: Аркадию нужно, чтобы он принял приглашение Ляпина. Странно!
— Нет, Аркадий. К Ляпину я никогда не пойду. Вадим отказался твердо, но вежливо. Аркадий почему-то вспылил:
— Конечно! Теперь можно нос задирать. Теперь не Ляпин тебе зарплату выписывает.
Вадим насторожился:
— Ты к чему о зарплате вспомнил?
— Память не такая короткая, как у некоторых.
— Договаривай!
— Чего договаривать! Деньги сам получал. Два раза в месяц.
— Я заработанные получал! Аркадий презрительно свистнул:
— Много бы ты заработал!
— А ты?
— Чего кричишь? — Аркадий был явно доволен, что сумел задеть Вадима за живое.— И я получал и ты. Вместе получали. Я тебе в первый же день сказал: Ляпин свою бригаду в обиду не даст! Ну, чего уставился?
— Ох, и сволочь ты, Аркадий! Хоть бы об отце подумал!
Аркадий вздрогнул, как от удара. Он сжался и, казалось, даже стал ниже ростом. От вызывающей развязности не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102