И когда осели взметнувшиеся брызги, стала видна торчащая из воды каменная грань. Вспоротая камнем струя забила двумя сверкающими фонтанчиками.
— Заметь время,— сказал Набатов.
— Без двадцати минут два,— ответил Николай.
— Нормально! — сказал Набатов.— График выдерживаем.
Николай понимал, как много сказано этими простыми, такими будничными словами. Грандиозная и рискованная схватка с рекой проходит по тщательно разработанному плану; все предусмотрено, учтено, рассчитано; слепой силе стихии противопоставлен могучий человеческий разум, способный не только точно определить направление и силу удара, но и предусмотреть поведение своего грозного противника в каждый час, в каждый момент.
Над водой образовался холмик из мокрого, блестящего камня. Он становился шире и выше, и вот уже кузов самосвала коснулся его своим опущенным краем. Камень стали сыпать справа и слева, и холмик ширился, превращаясь в каменную гряду.
Терентий Фомич подал знак второму сигнальщику, который стоял метрах в ста от него, ближе к оголовку ряжевой стенки, и тот, взмахнув флажком, остановил поравнявшийся с ним самосвал.
Началась отсыпка второго островка.Терентий Фомич скорым шагом направился в сторону левого берега и через несколько минут возвратился к кабине бульдозера. Николай увидел, как из кабины вслед за Швидко спустился бригадир бульдозеристов Перетолчин. Они о чем-то переговорили, и Перетолчин поднялся на гребень каменного островка. Потом вернулся к своей машине и развернул ее. Широкий нож бульдозера отражал солнечные лучи, как сферическое зеркало. Бульдозер, вздыбившись, перевалился через отбойный брус и врезался сверкающим ножом в груду камня, двигая ее в майну.
В несколько заходов бульдозер срезал выступающую над водой верхушку островка, и гусеницы уже шлепали по воде. И вдруг бульдозер резко козырнул, словно его перевесил широкий, массивный нож, и стал медленно сползать вперед, все больше погружаясь в воду. Николай оцепенел от ужаса, хотел крикнуть Перетолчину, чтобы тот выбрасывался из кабины, но горло у него перехватило.... Высокий, плечистый шофер, одетый в пеструю полудошку, зажав в руке конец проволочного троса, кинулся на помощь. Но бульдозер уже медленно выползал из воды и, тяжело перевалившись через отбойный брус, выехал на помост. Терентий Фомич с несвойственным ему проворством подбежал к выпрыгнувшему из кабины бульдозеристу и, яростно жестикулируя, напустился на него. Тот слушал молча, виновато опустив голову.
— Не шуми, Терентий Фомич! — крикнул Набатов.— Мы с тобой виноваты. На наших глазах, он гарцевал. Поставь второй бульдозер подстраховывать его.
В несколько минут самосвалы снова отсыпали высокий и широкий холм. Бульдозер снова сдвинул его в. майну. И так несколько раз.
Когда каменная насыпь перекрыла майну, Терентий Фомич, осторожно ступая по крупным камням, подошел к Набатову.
— Все идет по нормальной схеме,— с удовольствием произнес он свою любимую поговорку.
— Не кажи гоп,— возразил Набатов.—Давай мне быстрее второй островок. Да повнимательней смотри за своим танкистом. Чтобы не лез на рожон.
Терентий Фомич перебрался на помост, отдал распоряжение сигнальщику, и все самосвалы переключились на второй островок.
— Пора, Николай, включать в дело авиацию,— сказал Набатов.— Вынимай ракетницу. Только не перепутай. Заряжай красную.
Николай достал ракетницу. И перед тем как зарядить ее, показал красную ракету Набатову, словно не вполне доверяя своим глазам. От цвета ракеты зависело очень многое. Перепутать ракеты — вызвать катастрофу. Красная ракета вспыхнула в голубом небе. Николай забеспокоился. Заметят ли? В сверкающем сиянье солнечного дня заметить ракету трудно, как одинокий цветок алой гвоздики на широком зеленом лугу...
Над гребнем скалы правого берега поднялся вертолет. Поднялся и повис неподвижно в воздухе, будто оглядываясь и выбирая путь.
Серо-зеленая стрекоза сделала круг, потом проплыла вдоль ущелья и снова застыла в воздухе неподалеку от нижней оконечности ряжевой стенки. От вертолета отделилась черная точка и скользнула вниз. Над ровным заснеженным ледяным полем взметнулся высокий серовато-белый столб, и через несколько томительно длинных секунд донесся грохот взрыва.
...Наташа вздрогнула и сбилась в подсчете квадратиков.
— Посмотри, что там? — сказала Люба. Сама она не могла оторваться от листа со своими квадратиками: как раз в это время машины шли особенно густо.
Наташа оглянулась. Белый столб медленно оседал, словно растворяясь в воздухе. Посреди ледяного поля голубела обширная полынья. Ударил новый взрыв. Через несколько секунд еще... Потом еще... Это было похоже на бомбежку, мрачная память о которой сохранилась с младенческих лет. Только сейчас не было того отвратительного ощущения панического страха...
Полынья ширилась после каждого взрыва, и вот уже голубая полоса перехватила все русло от ряжевой
стенки до самого левого берега. А вертолет продолжал свою работу...
— Надька бежит,— сказала Люба.
И Наташа спохватилась. Она запоздала с часовой сводкой- Поспешно пересчитала строки и квадратики на Любином листе. За три часа, с начала перекрытия, Люба заполнила двенадцать строк, и в тринадцатой строке стояло семь перечеркнутых косым крестом квадратиков.
Тысяча двести семьдесят машин. Две тысячи пятьсот сорок кубометров камня уже сброшено в майну.
Надя лихо, не обращая внимания на быстро идущие машины, перебежала обе дороги и едва не угодила под груженый самосвал. Шофер притормозил и, высунувшись из кабины, погрозил Наде кулаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102