Руководству подобные совещания казались крупным достижением, а на самом деле они были просто бессмысленной работой. Так чем же виноваты предприятия? Неужели нельзя создать живой рынок, на котором согласовывались бы нужды производства и потребления?
Заводские ругали министерство, министерство ругало заводы, а фактически корень зла был в экономической системе, требовавшей серьезной реформы. Когда в промышленности, по примеру сельского хозяйства, начнут проводить более гибкую политику, тогда и наступит реальное оживление: рассосутся завалы сырья, ускорится оборачиваемость капиталов.
Впрочем, существуют и разумные установки, которые необходимо соблюдать. К примеру, строительство любого объекта должно начинаться лишь в том случае, если есть разрешение на проектирование, документ о задачах этого проектирования, технические данные на главное и сопутствующее оборудование. Только войдя в государственный план, объект обретает право делать заказы. А сейчас, на летнем совещании по заказам, от нескольких провинций, которые курировал Хэ Цзябинь, добавилось сразу три электростанции, не включенные ранее в план капитального строительства. На одной из них еще не определили, где будут покупать генератор — в Китае или за границей; другая даже не имела определенного адреса и неизвестно было, на чем будет работать — на нефти или угле; третьей была гидроэлектростанция Цая. Еще не заключив официального договора с Австралией, добившись только соглашения, они уже поспешили заказать заводу сопутствующее оборудование, а теперь норовили отказаться от него. Какой смысл после этого имеет план капитального строительства?
Думая обо всем этом, Хэ Цзябинь по привычке задавал себе вопрос: кто будет нести расходы за бесхозяйственность? Ясно, что никто! Но он все-таки спросил:
— Вы готовы платить неустойку?
Старый хитрец Цай тут же радостно откликнулся:
— Готовы!
— Ну ладно,— немного смягчился Хэ Цзябинь,— только не воображайте, что вам достаточно устно отказаться от заказа, надо изложить все ваши доводы письменно, тогда мы и свяжемся с заводом-изготовителем.
— Хорошо, так и сделаем!
— Договорились.
Хэ Цзябинь положил трубку, размышляя о том, что следует обязательно написать письмо в Госсовет и рассказать, какая чехарда получается с государственным планом и планом капитального строительства. За то, что происходило при «банде четырех», должна отвечать банда; но ведь теперь-то ее свергли, а в экономике по-прежнему хаос. Что тут можно сделать с ограниченными материальными ресурсами и возможностями, как ускорить модернизацию?
Он еще потирал лоб, погруженный в свои величественные замыслы, как вдруг услышал, что Хэ Тин нетерпеливо барабанит пальцами по столу. Тут только он вспомнил, что она здесь, но не стал ни о чем спрашивать ее, потому что относилась она к нему с неприязнью, чего доброго, придерется к его вопросу.
— Заведующий подотделом доложил мне, что ты еще не сдал индивидуальный отчет об учебе у образцового предприятия Дацин
— Но я давно объяснил, что эта учеба не входила в мой индивидуальный план.
Хэ Тин словно метнула на карточный стол козырь:
— Ну что ж, тогда пусть тебе ее запланируют!
Толстяк с жирным лицом выглядел почти отмщенным.
Ши Цюаньцин поспешно опустил голову, стараясь скрыть свою радость. Раньше у Хэ Тин с Хэ Цзябинем были еще сносные отношения, но с прошлого года, когда переизбрали партбюро, они окончательно испортились. И ей, и заведующему подотделом Л о Хайтао очень хотелось подсидеть секретаря партбюро Го Хунцая, который вечно лез со своей особой точкой зрения и был для них шипом в глазу. Они всячески старались «ухватить его за косичку», однако он не давался, и вот теперь его наконец можно будет обвинить в плохой организации пропагандистской работы!
Раскол между административным и партийным руководством отдела энергетики привел и к расколу в коллективе. Хэ Цзябинь много раз говорил об этом Хэ Тин, предлагал созвать производственное совещание, чтобы свободно обменяться мнениями. Ведь в отделе уже несколько лет не было таких совещаний, поговорить есть о чем. Хэ Тин наконец согласилась, но Ло Хайтао, буквально клокотавший от гнева на Го Хунцая, на совещании почему-то смолчал. Лишь когда все разошлись по группам и подотделам и продолжили обсуждение там, он вдруг заговорил. Хэ Цзябиня чуть не стошнило от его слов, а Ши Цюаньцин, подзадоривая, сказал Ло Хайтао:
1 Нефтепромыслы на северо-востоке Китая, сделанные образцом для всех предприятий страны.
— Выражайся поосторожнее, а то любители сплетен все разболтают и поссорят нас с Го Хунцаем!
Хэ Цзябинь сначала не хотел связываться с ними, но выпад Ши Цюаньцина был явно в его адрес, и он не смог сдержаться:
— Почему вы не говорили всего этого в лицо товарищу Го Хунцаю? Вам бы только за спиной шушукаться да людей порочить, поэтому никто с вами и не хочет якшаться! Я работаю в отделе уже много лет, но никакими сплетнями не занимаюсь, кого угодно можете спросить... Ну так кто из нас ссорит людей?
— Я имел в виду не тебя, а Ван Мэнъюня! — попробовал оправдаться Ши Цюаньцин.
— Кого бы ты ни имел в виду, это все неправда. К тому же Ван Мэнъюнь давно уже у нас не работает и к разговорам не может иметь вообще никакого отношения, так что не заливай!
Ло Хайтао потемнел от ярости и изрек в угрожающем тоне, словно судья:
— Мы говорим перед всем подотделом. Разве это называется шушукаться за спиной?
Реплика была удачной, но это была ложь.
— Конечно, за спиной, раз здесь нет человека, которого вы обвиняете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119